– Да.

– Это Мун?

Энн вздрогнула и пожала плечами, но Фэй никак не ожидалаответа, который не замедлил последовать.

– Да, и все остальные.

У Фэй перехватило дыхание. Это неправда, ошибка.

– Все остальные? – Она непонимающе смотрела надевочку. Девочку? Энн – женщина. Дрожащая, больная, она ждала своегособственного ребенка. Ужас застыл в глазах Фэй. – Ты хочешь сказать, чтовся коммуна зачала твоего ребенка?

Энн невинно посмотрела на нее и села на кровати, впервые завсе это время. Комната поплыла перед глазами, и она беспомощно взглянула наЛайонела. Брат подхватил ее, а Джон подал стакан апельсинового сока. Они обапредполагали нечто подобное, судя по рассказам полиции о секте, но Фэй с Бардомне были готовы к такому повороту дел. Когда Энн сидела, живот казался ещебольше. До Варда дошло. Он все понял. Боже, как такое могло случиться с егодевочкой… Он посмотрел на Лайонела.

– Я пойду к инспекторам. Эти сукины дети из сектыдолжны предстать перед судом.

Фэй тихо плакала, и он вывел ее из комнаты. Когда ониспускались по лестнице, она буквально повисла на муже; ей было плевать, видитее сейчас кто-нибудь или нет.

– Господи, Вард, она уже никогда не станет прежней.

Он думал так же, но отказывался допускать подобное. Он долженпомочь Фэй.

В свое время Фэй помогла ему, обеспечив такую карьеру, окакой он и мечтать не мог, всему его научила, поставила на ноги. И он сделаетвсе, что надо, и даже если жена захочет развода, он постарается вынести и этотудар. В конце концов, она имеет на это право, после всего, что он натворил…Вард не изменил своих взглядов, его по-прежнему трясло от Лайонела с Джоном, носейчас было не до них. Он не виноват, что Лайонел гомосексуалист, как и вистории Энн нет вины Фэй. Да, их обоих это мучает, но всему есть предел!Девочке от их терзаний легче не будет.

– Она выкарабкается, Фэй. – Больше всего он хотелубедить в этом жену.

– Надо избавиться от ребенка. Один Бог знает, каким онродится после наркотиков. Он может оказаться дебилом.

– Возможно. Как ты думаешь, для аборта уже поздно?

Она горько рассмеялась сквозь слезы.

– Ну ты же видел ее, Вард. Пять месяцевбеременности. – И вдруг у нее мелькнула мысль: может, дочь беременнойубежала из дома? Трудно было представить такое, но много ли она знала об Энн?

В полицейском участке их принял инспектор по деламподростков. Он многое рассказал Тэйерам. Сотни детей из всей страны собираютсяна Хейт-Эшбури, некоторые прошли через худшее, чем потеря невинности.Одиннадцатилетние дети, перебрав героина, выбрасывались из окон.Незаконнорожденные младенцы четырнадцатилетних матерей появлялись на свет средикуч мусора под заунывное пение собравшихся. Одна девочка шесть недель назадистекла кровью, а те даже не удосужились вызвать скорую помощь. И чем большеподробностей узнавали Тэйеры, тем сильнее радовалась Фэй, что Энн вовремянашлась. Взяв себя в руки, она выслушала все о секте, в которой жила их дочь.Ей хотелось убить этих подонков, а Вард настаивал на привлечении секты к суду,но инспектор разубедил его. Обвинения в коллективном изнасиловании могутобернуться против девочки. Лучше всего для Энн – увезти ее домой, показатьхорошему психиатру, дать возможность поскорее забыть пережитое, нежели обречьна долгое судебное разбирательство, а оно может длиться не один год, и успешныйисход не гарантирован. Сектанты могут исчезнуть, их весьма влиятельные семьивозьмут детей на поруки, так есть ли смысл раздувать дело? Через год-другойслучившееся покажется Энн жутким сном, давно пережитым кошмаром.

– А как насчет беременности и Муна?

Полицейские сказали, что ничего конкретного они предъявитьне могут. Секта никого не тащит к себе насильно, и никто не даст показанийпротив Муна. Едва ли и сама Энн станет свидетельствовать против него. Какпозднее выяснилось, полицейские были правы. Энн любила этого человека иотказывалась говорить о нем с кем-либо, даже с Лайонелом. Дело безнадежное, иФэй с Бардом согласились с тем, что лучше помочь Энн родить ребенка и дать ейвозможность обо всем поскорее забыть, если, конечно, она захочет. Лайонелсчитал, что со временем так и случится. Джон промолчал, он боялся мистераТэйера и трепетал от страха, что тот потеряет над собой контроль и снова ударитего, хотя Лайонел поклялся, что не позволит такому повториться. Не было никакихпризнаков, что Вард может выйти из себя, разве что при упоминании о Муне исекте. Его гнев, к великому облегчению Джона, был сейчас направлен только наних.

Ночью все по очереди дежурили возле Энн. Тэйеры обсуждалиобратную дорогу домой. Фэй хотелось скорее отвезти ее в больницу, а Лайонелсчитал, что следует несколько дней подождать. Ее разум слегка прояснился, нодевочка была очень возбуждена. Лай думал, что сестре надо успокоиться. Вардразделял мнение Фэй, но не мог вообразить, как она полетит в самолете в такомвзъерошенном состоянии. Выход скоро нашелся: Вард позвонил в МГМ и заказалстудийный самолет. В шесть вечера он заберет их на аэродроме в Сан-Франциско иотвезет в Лос-Анджелес. Вард еще раз встретился с полицией и после беседы садвокатом полностью согласился с блюстителями порядка. Они не станут выдвигатьникаких обвинений. В четыре тридцать Энн укутали в банный халат, купленный Фэйна Юнион-стрит, заказали такси до аэропорта. Энн всю дорогу плакала. Остальныечетверо чувствовали себя похитителями, и молодой таксист косился на них. Никтоне произнес ни слова. У Энн не было сил идти, Вард внес ее в самолет, и впервыеза эти два дня, уже в салоне, как следует выпил. Оба мальчика и Фэй тоже выпилипо стакану вина. Это путешествие было тяжелым для всех, а Лайонел с Джоном ктому же испытывали страшное напряжение в присутствии Варда. Он не разговаривалс ними, а когда что-то было нужно, обращался к Фэй, и та передавала им егослова. Казалось, он боялся осквернить себя разговором с ними. Когда лимузин МГМзабросил ребят к ним домой, Джон вздохнул с невыразимым облегчением.

– Я просто не знал, о чем с ним говорить. – Оннабрал в легкие воздух и виновато посмотрел на Лайонела, прекрасно понимавшегоего состояние.

– Не переживай, я и сам не знал. Ему тоже с наминеловко. – Это было недолгое перемирие, и Лайонел не сомневался – отец ещене сменил гнев на милость и не отменил запрета видеться с семьей. Лайонелчувствовал, что его больше не ждут в родном доме, как раньше.

– Он ведет себя так, будто гомосексуализм –инфекционная болезнь и он боится заразиться.

Лайонел ухмыльнулся. Как хорошо дома! Фэй оплачивала обекомнаты в течение всего их отсутствия. Они не видели своих соседей с января.Деваться было некуда, ребята не могли переехать ни к Тэйерам, ни к Уэлсам. Ктому же их очень волновали бы сплетни об Энн. Они поднялись к себе, распаковаливещи. Заговорили о летней сессии – экзамены начинались через несколько недель;ребята возвращались к реальной жизни, но забыли об одном – каково все времяпритворяться и скрываться, и вспомнили об этом, лишь войдя в комнату, полнуювторокурсников, попивающих пиво. Лайонел направился в комнату Джона, ониобменялись взглядами и вдруг одновременно подумали: может, все давно знают? Имказалось, что однокурсники уже поняли, в чем дело, но Лайонела это теперь неособенно волновало. Да, он голубой, да, он влюблен в Джона. Лай вышел на кухнюпочти с воинственным видом, но никто ничего не сказал. Знавшие Энн радовались,что она нашлась. У одного парня двенадцатилетняя сестра тоже сбежала из дома,но ее не нашли до сих пор. Родители боялись, что девочки уже нет в живых, абрат не сомневался, что она в Сан-Франциско. Они обсудили этот вопрос. Лайонелзаметил в глазах соседей еще какой-то интерес, будто они хотели о чем-тоспросить, но не решались.