Такси неслось в город; они сидели, углубившись в мысли омаленькой беззащитной девочке, об их дочери Энн.

Тэйеры появились в «Сан-Марке» в начале шестого. Маленькийскромный отель на Дивисадеро-стрит стал домом для Джона и Лайонела почти напять месяцев. Прежде чем войти в подъезд – Вард шагал следом, – Фэй насекунду задержалась и посмотрела наверх. В последний приезд она узнала, чтокомната мальчиков на третьем этаже. Фэй решительно направилась к лестнице, недожидаясь объяснений клерка за стойкой. Ей не хотелось ни с кем разговаривать.Она жаждала видеть Энн. Начисто забыв о Варде, Фэй тихо постучала. Лайонелподошел сразу, взглянул на мать сквозь щелку и в некоторой нерешительностираспахнул дверь. С порога Фэй увидела, что на кровати, спиной к двери, кто-толежит. В банном халате Лайонела, длинные волосы разметались по подушке. На мигФэй показалось, что Энн спит, но та медленно повернулась посмотреть, ктопришел. Лицо залито слезами, под глазами темные круги; сами глаза – огромные наосунувшемся лице. Фэй замерла, ошарашенная, но сдержалась. За пять месяцев дочьстала совершенно другой – серьезная, чужая. Совсем чужая. Неузнаваемая. Пофотографии полиция вряд ли разыскала бы ее.

– Привет, дорогая. – Фэй медленно подошла ккровати, боясь вспугнуть ее.

Энн, напомнившая ей раненую птицу, тихо застонала, ещеплотнее свернувшись в клубок. Она постепенно приходила в себя от галлюцинаций,то возникавших, то исчезавших. Лайонел с Джоном поили ее апельсиновым соком икормили шоколадными батончиками, чтобы поддержать иссякшие силы. И незадолго доприхода родителей сумели скормить ей гамбургер. Энн стошнило, но выглядела онауже чуть лучше, по крайней мере так казалось Джону и Лаю. Несколько часов назадна нее страшно было смотреть. Лайонел буквально съежился при мысли, что матьувидит ее такой… Он перевел взгляд на родителей, и его поразили глаза матери.На Варда Лай не осмеливался посмотреть: он не видел отца с того ужасного дня,когда тот застал их с Джоном. Но по крайней мере он здесь, приехал, пусть неиз-за них, а ради Энн.

– Она почти пришла в себя, – тихо сказал онматери. Энн даже не пошевелилась. Джон протянул ей еще батончик, девочкадрожащими пальцами взяла его. Хотелось есть, но ужасно тошнило. Она не желалаоставаться здесь, рвалась к своим… В Хейт… К Муну… К привычным ритуалам. Онапринадлежала той жизни… Энн пыталась проглотить кусочек конфеты, но в горлестоял комок, и она снова закрыла глаза.

– Она больна? – Родители говорили так, будто Эннздесь не было, но Лайонел не решился одернуть их.

– Просто приходит в себя от наркотиков. Через несколькодней будет в полном порядке.

– Мы можем сегодня же вечером увезти ее домой? –Фэй не терпелось забрать дочку, показать врачу, который наблюдал ее все годы,потом доктору Смиту – пока не поздно. Она не видела Энн спереди и не моглаопределить, какой у нее срок, но почему-то решила, что небольшой.

Лайонел покачал головой, и Фэй нахмурилась.

– По-моему, сейчас она не готова к поездке, мама. Дайей пару дней привыкнуть.

– К кому привыкнуть? – ошарашенно спросилаФэй. – К нам?

Вард решился наконец подойти поближе и, избегая смотреть насына, спросил:

– Доктор ее видел? Лайонел покачал головой.

– По-моему, ее надо показать доктору.

Он медленно обошел кровать и взглянул на дочь. Комки грязиприлипли к коже, лицо залито слезами, они так и льются из огромных глаз. Оносторожно присел рядом и погладил ее по голове, чувствуя, как к горлуподступают слезы. Почему девочка так поступила? Как могла убежать от них?

– Как я рад снова видеть тебя, Энн.

Она не отстранилась, но косилась, точно испуганный зверек.Вард обвел взглядом ее фигуру и задержался на талии. Он попытался скрытьпронизавший его ужас – слишком поздно! – и с отчаянием посмотрел на Фэй,на Лайонела…

– Ты знаешь в городе какого-нибудь доктора?

– Полиция назвала одного. Они сказали, что ее надонемедленно обследовать, и хотят поговорить с тобой и с мамой.

По крайней мере он перекинулся парой слов с сыном, но не могзаставить себя даже взглянуть на Джона. В комнате стояла всего одна двуспальнаякровать, ужасно широкая, на ней лежала Энн. Все было ясно, но Вард решил сейчасне думать об этом. Достаточно одной драмы, и надо срочно поговорить с полицией.Он вынул ручку и записал имена тех, кто помогал искать дочь, кто привел ее оттуда.Они должны сообщить детали. Вард содрогнулся от перспективы услышать их. Нонадо узнать все до конца.

Фэй села на кровать рядом с Энн. На этот раз девочкавздрогнула, будто была смертельно больным ребенком, которого навещают вбольнице. Глаза Фэй не отрывались от ее лица. И Энн заплакала.

– Уходи… Я не хочу здесь оставаться…

– Знаю, дорогая… Мы скоро поедем домой, ты ляжешь всвою постель…

– Я хочу к Муну, к моим друзьям. – Энн зарыдала вголос. Ей было четырнадцать лет, а она плакала, как пятилетняя. Фэй неспрашивала, кто такой Мун, но поняла, что, видимо, это отец ребенка. При этоймысли она посмотрела на живот Энн, надеясь, что он еще плоский. И задохнулась…

По своему опыту Фэй знала: четыре или пять месяцев, но всеже решила уточнить. От прямого вопроса Вард весь сжался. Он-то не хотелторопиться. Лайонел прав, Энн надо снова привыкнуть к ним, девочка слишкомотдалилась от них, слишком долго была вне дома.

– Сколько месяцев, Энн? – Фэй старалась говоритьласково, но вопрос прозвучал грубо, резко, нервно, и Лайонел с отчаяниемпосмотрел на мать.

– Не знаю, – ответила Энн, не открывая глаз. Онане хотела глядеть на Фэй, она ненавидела ее, всегда ненавидела. А сейчас ещебольше. Это мать виновата, что ее увели от друзей и не пускают обратно, онавсегда все разрушала, помыкала ими, поступая по-своему. Но на этот раз у нееничего не выйдет. Пусть ведут куда угодно, она уже знает, что убежать нетрудно.

– Ты еще не ходила к доктору? – Фэй былапотрясена.

Энн покачала головой, зажмурившись, потом медленно открылаглаза.

– Обо мне заботились друзья.

– Сколько времени не было месячных?

Энн подумала, что мать говорит, как полицейский, даже ещехуже. Во всяком случае, там не задавали таких вопросов. Она понимала, что недолжна отвечать, но привыкла покоряться матери. Фэй умела ее заставить, онавсегда была уверена, что все будут поступать так, как она скажет.

– С тех пор, как я ушла из дома.

Фэй хорошо знала – с тех пор прошло пять месяцев. Значит,это случилось сразу, как дочь покинула их.

– Ты знаешь, кто отец?

Сейчас нельзя было спрашивать об этом, и Лайонел растеряннопосмотрел на Варда. Надо остановить мать. Ее вопросы неуместны. Энн еще неготова ответить на них. Он испугался, что она снова убежит, еще до приездадомой. И никогда им уже не найти ее. Но Энн только улыбнулась своимвоспоминаниям.