предъявлен каждому ответчику по делу на немецком языке 5 ноября 1946 года. Официальное предъявление обвинения ответчикам в суде состоялось 21 ноября 1946 года, при этом каждый ответчик отказался признать вину за предъявленные обвинения.

Сторона заявления начала представление доказательств 9 декабря 1946 года. Выдвижение версии стороны обвинения заняло 25 судебных дней. После этого начала представление доказательств сторона защиты, и это заняло еще 107 судебных дней. Представление доказательств завершилось к 3 июля 1947 года.

Слушания заключительных доводов обеих сторон начались 14 июля 1947 года, а личные заявления ответчиков были заслушаны 19 июля 1947 года, в последний день процесса.

Процесс по делу врачей шел 139 судебных дней и проводился на двух языках: английском и немецком. Со стороны обвинения выступили 32 свидетеля, а со стороны защиты выступили 53 свидетеля, включая 23 обвиняемых. Сторона обвинения представила 570 документальных доказательств, включая письменные заявления под присягой, отчеты и различные документы; сторона защиты представила 901 письменное доказательство. Таким образом, всего на процессе было рассмотрено 1471 письменное доказательство.

Каждого ответчика представлял на суде адвокат по его (или ее) собственному выбору. У каждого адвоката было право проводить перекрестный допрос свидетелей обвинения и предлагать к рассмотрению любые доказательства, имеющие доказательную ценность в соответствии с Постановлением № 7. Во время судебных заседаний консультации адвокатов с клиентами запрещались.

Полный стенографический отчет процесса по делу врачей можно найти в Библиотеке Конгресса США, Национальных архивах США, университетах и других местах.

Выдержки из последних слов обвиняемых

Карл Брандт

«Не играет никакой роли, проводится ли эксперимент по воле или против воли подопытного. <…>

Значение имеет мотив – преданность своему сообществу… моральные принципы той или иной формы определяются приказом или повиновением».

Зигфрид Хандлозер

«Если и есть в этом мире хоть что-то, что может принести мне утешение, несмотря на перенесенные в течение последних месяцев моральные страдания, – так это осознание того, что на этом суде всему немецкому народу и всем людям в мире стало ясно, что серьезные обвинения, выдвинутые против медицинской службы вооруженных сил Германии, лишены каких бы то ни было оснований».

Пауль Росток

«На протяжении всей своей жизни я никогда не работал ни на одно государство и ни одну политическую партию Германии, а единственно лишь служил своим пациентам и на благо медицинской науки».

Оскар Шредер

«Что мне, обвиняемому, сказать в ответ на эти обвинения? <…> Не жажда славы и чести были смыслом работы всей моей жизни, а твердое намерение посвятить все мои знания и умения служению моему любимому Отечеству; помогать солдатам – как врач залечивать раны, возникшие в результате военных действий или на службе в мирное время – как врач для одного конкретного пациента и как начальник медицинской службы для всех тех войск, что находились на моем попечении».

Карл Генцкен

«Хотя здесь, в этом зале суда, уже упоминали мою отеческую заботу о 2500 врачей и 30 000 других сотрудников медицинской службы войск СС, я все равно считаю своим долгом выступить с этой трибуны от лица людей, которые в большинстве своем были порядочными и храбрыми врачами и медицинскими работниками. Я горжусь тем, что был их руководителем. Руководителем тех, кто приносил в жертву свою жизнь и платил кровью, неустанно стремясь помочь мне в построении медицинской службы войск СС и пережить гигантские потери в рядах наших товарищей на фронте. <…>

У меня есть только одна просьба и одно желание: чтобы наши бывшие противники осознали искреннюю преданность этих людей своим идеалам, чтобы они воздали должное этой преданности и вернули им веру в справедливость».

Карл Гебхардт

«Я знал о грядущих экспериментах на людях в моей области хирургии, приказ о проведении которых отдали государственные власти, но лишь потому, что я являлся ответственным и квалифицированным профессиональным хирургом. После получения приказа вопрос стоял уже не о предотвращении проведения этих экспериментов, а о методиках их проведения. <…>

Я и раньше сталкивался с критикой, даже со стороны зарубежных коллег, и не пытался держать ее в тайне. Но я также не чувствую ни малейшей вины за мои действия в качестве профессионального хирурга.

Я верю, что эта груда развалин – Германия – со всем ее растраченным понапрасну биологическим материалом не может себе позволить такую роскошь: допустить, чтобы эти талантливые молодые врачи сгинули в лагерях или в бездействии».

Курт Бломе

«Я не чувствую на своих плечах гнета вины, поскольку я никогда не совершал и не содействовал совершению преступлений против человечности».

Иоахим Мруговский

«Моя жизнь, мои поступки и мои намерения чисты. И потому сейчас, по окончании этого процесса, я могу провозгласить, что лично ни в чем не виновен».

Рудольф Брандт

«В соответствии с истиной я вновь повторяю то, что уже сказал со свидетельской трибуны: что я обладал общими сведениями о проведении экспериментов на людях; я уже не могу сказать, когда и каким именно образом мне стало это известно. Но одно лишь это обстоятельство не заслуживает вынесения смертного приговора, поскольку самому мне никогда не казалось, будто я принимал участие в совершении подобных преступлений, работая в качестве личного референта [в административном отделе]».

Гельмут Поппендик

«То, что мне было известно о проведении экспериментов в СС, как мне кажется, имеет столь же слабую связь с преступными деяниями, как и те самые эксперименты, о которых мне было известно из клинической практики еще до 1933 года. <…>

До этого суда эти эксперименты не вызывали у меня никаких вопросов. Я не подозревал ни о каких прегрешениях. Более того, я всегда был убежден, что все эксперименты на людях в государственных клиниках до 1933 года и в рамках СС в последние годы, информацию о которых доводили до моего сведения, были свидетельством добросовестных трудов серьезных ученых на благо человечества.

И точно так же до этого суда у меня не возникало никаких сомнений в этических основаниях этих экспериментов. Ввиду этого, после искреннего разговора с собственной совестью я не сумел найти ни намека на чувство вины и потому буду ждать вердикта трибунала с чистой и мирной совестью».

Вольфрам Зиверс

«Тот факт, что полностью осознавая последствия для меня и моей семьи, которых я ждал ежедневно, я посвятил свою жизнь противодействию, продолжал заниматься своим делом, никогда не падая духом, и не отрекся от него, – это единственная причина, по которой я оказался на скамье подсудимых. И потому я с нетерпением и с упованием буду ждать решения этого трибунала, поскольку я убежден, что я жил, преследуя благие цели и благими же