– Я один и без оружия, а вас вон сколько, досточтимые, – со злобной ухмылкой отвечал пират. – И вы можете сделать со мной все, что вам вздумается. А вот корабль мой – другое дело. Это добрый, крепкий, хорошо вооруженный парусник. К тому же со мной моя верная команда, и я готов побиться об заклад – вам до нее не добраться: руки коротки.

– Ошибаетесь, капитан, – отвечал Красавец Лоран. – Ваш корабль три часа назад был ловким образом захвачен. Теперь он в наших руках и передан под начало нашего брата, Медвежонка Железная Голова, которого вы знаете.

– О дьявол! – с яростью вскричал Босуэлл. – Неплохой ход! Но я еще отыграюсь.

– Попробуйте, и мы сделаем ответный ход. Итак, платить собираетесь? – с каменным лицом вопросил Красавец Лоран.

– Да! – рявкнул тот. – Но, клянусь, я отомщу!

– Я самолично позабочусь о том, чтобы такой случай вам представился, – сказал Дрейф, слегка тронув капитана за плечо.

– Вы? – пролепетал тот, содрогнувшись.

– Да.

– Обещаете? – настойчиво вопросил Босуэлл.

– Даю слово, – холодно ответствовал Дрейф.

– Я это запомню. О Боже, сохрани мне жизнь, и мы встретимся!

– Аминь! – провозгласили флибустьеры и рассмеялись.

Босуэлл грозно потряс руками, но он же сам сказал, что был один и без оружия, и потому сдержался.

Через два часа английский капитан, выплатив сполна пятнадцать тысяч пиастров штрафа, к которому его приговорил Совет двенадцати, на всех парусах уходил все дальше от берегов Санто-Доминго – навсегда.

Однажды дивным теплым утром последних сентябрьских дней шли себе не спеша двое с ружьями на плече, за ними по пятам трусили собаки, а чуть позади, шагах в десяти, брели двое работников с вещмешками, забитыми под завязку провиантом. Шли по узкой тропинке, пролегающей через высокие травы, вдоль широкого, но неглубокого ручья, довольно значительного притока Артибониты, которую в ту пору называли Подковой.

Этими двумя были Дрейф и Олоне; перед тем они провели ночь у подножия Черной горы и часа в три поутру снова тронулись в путь, прошли между Мешок-озером и озером Рикиль и вот уже около часа продвигались вперед по тропе, которая дальше, на удалении в несколько ружейных выстрелов, не больше, упиралась в городишко, а вернее, поселок Сан-Хуан-де-ла-Магвана – первый форпост испанцев в этой части пограничья.

Небольшой отряд уже отделяло от поселка, куда он держал путь, расстояние не больше чем в три-четыре ружейных выстрела. Поскольку же равнина, по которой он шел, была сплошь иссечена оврагами, поросшими травой высотой футов шесть да густолистым кустарником, кишащим, как известно охотникам, всякой дичью, продвигаться вперед можно было еще довольно долго, без опаски быть замеченным испанскими караулами, расставленными по угловым сторожевым будкам на крепостных стенах.

Кроме всего прочего, зной становился все более изнуряющим – дозорные, с присущей всем испанцам беспечностью, предавались сиесте, ничуть не заботясь о том, что происходит у них под носом в саванне.

Вскоре Дрейф резко остановился и, пристально оглядевшись кругом, поставил ружье прикладом наземь и обратился к товарищу:

– Ну что, брат, – сказал он со свойственным ему насмешливо-кислым видом, – мы забрались даже дальше, чем позволяет осторожность. Сколь бы ленивы и беззаботны ни были гавачо, продвинуться вперед еще хоть на шаг, по-моему, означало бы совершить несусветную глупость. Впрочем, вот и прикрытие – это и есть условленное место встречи, о котором рассказывал наш приятель. На то указывает пара вон тех хлопчатников перед купой высоких гур. Обождем, пока не определимся точнее, а после двинем дальше.

– Ты прав, брат, а я и внимания не обратил на те деревья. Значит, предлагаешь затаиться там, под их навесом, как кроликам, и ждать, когда вернутся наши разведчики?

– Вот именно, раз ничего лучше не придумать, по крайней мере сейчас, на такой-то жарище.

– Да уж, солнце печет спасу нет. Так что навес из ветвей сгодится вполне. Позавтракаем и соснем пару часиков, – может, хоть это нас взбодрит перед тем, как примемся за дело.

Двое Береговых братьев сделали крюк вправо и вместе с собаками и работниками, которые послушно последовали за ними, не колеблясь вошли под плотно сомкнутый древесный полог, где им и предстояло дожидаться нового приказа.

Продвигаясь минут десять практически в сумерках, они выбрались на дивную крохотную прогалину, где через заросли молочая и асфоделя, журча, струился по усеянному камешками ложу прозрачный ручей; это живописное и уединенное место показалось им самым подходящим для стоянки.

Работники разбили палатки прямо на берегу ручья.

Путники, флибустьеры и работники, раскрыли свои походные мешки, извлекли оттуда морские сухари и длинные ломти копченого мяса и дружно налегли на еду, как оно заведено у Береговых братьев, запивая свой скромный завтрак всухомятку водкой, разбавленной водой.

Покончив с завтраком, благо за этим дело не стало, они, решив из осторожности не раскуривать трубки и полагаясь на бдительность своих псов, люто ненавидевших испанцев, без всяких церемоний растянулись прямо на траве; не прошло и пяти минут, как, разморенные нестерпимой жарой, они все дружно спали, за исключением собак, разумеется.

Мы же воспользуемся сном наших героев и поведаем читателю о том, что произошло после поединка между Олоне и Босуэллом и почему двое Береговых братьев, только что появившихся на нашей сцене, засели в засаду на испанской границе.

А чтобы наш рассказ был ясным и, главное, понятным, нам придется обратиться к фактам, имевшим место около двух с половиной месяцев назад: ведь именно столько времени минуло между событиями, описанными в конце предыдущей главы, и тем днем, когда Дрейф и Олоне со своими работниками оказались чуть ли не в виду укрепленного испанского поселения Сан-Хуан-де-ла-Магвана.

Олоне был ранен – вернее, контужен в схватке с Босуэллом; а не погиб он лишь благодаря стечению счастливых обстоятельств, похожих, как ни странно, на чудо.

Итак, факты.

Когда по сигналу Монбара оба противника стреляли друг в друга, Олоне, похоже, на полсекунды опередил своего врага и первым спустил курок; этого промежутка времени, столь же короткого, сколь и бесценного, как ни удивительно, на самом деле вполне хватило, чтобы траектория пули, метко выпущенной Босуэллом, слегка отклонилась. И вместо того чтобы поразить молодого флибустьера прямо в сердце, что неминуемо произошло бы, не вмешайся счастливый случай, она угодила в его зарядную сумку, но сила удара при этом была страшная: Олоне едва не потерял сознание; минуты две или три он пытался справиться с одышкой, но тщетно, и уже было подумал, что вот-вот задохнется; впоследствии это вызвало у него довольно серьезный недуг, что заставило его обратиться за помощью к Оливье Эксмелину, работнику Дрейфа, а в прошлом студенту-хирургу, о чем мы уже как-то упоминали. Тот несколько раз пускал ему кровь, ставил банки и тому подобное; коротко говоря, молодому человеку, к величайшему его сожалению, пришлось пролежать в постели целых десять дней, хотя все это время, скажем по чести, друзья, а их у него уже было немало, приходили проведать его – составить ему компанию.