– Чего тебе? – спросил Босуэлл, мигом обернувшись на шум и увидев хозяина дома.

– Ничего, капитан, ничего, – отвечал тот в полной растерянности, поскольку никак не ждал, что его застанут врасплох, заметив, как он подглядывает, – я только хотел спросить, не нужно ли вам чего?

– Да, мне нужно пару бутылок твоего лучшего амбуазского и штоф старой французской водки, ежели, случаем, еще осталась.

– Для вас, капитан, завсегда найдется.

– Тогда живей неси да составишь мне компанию: не люблю пить один.

– Слушаюсь, капитан! – бойко откликнулся буканьер и с радостью удалился.

Через пять минут он появился снова – не только с бутылками, но и, помимо того, с паштетом, лепешками, разделочной доской и полотенцем вместо скатерти.

В одно мгновение стол был накрыт.

– Ну вот, капитан, – сказал буканьер, поклонившись Босуэллу. – Только-только пробило одиннадцать. Я решил – может, вы не откажетесь и слегка перекусить.

– Еще бы! В самый корень зришь, дружище Шпорник. Признаться, я голоден как тысяча чертей! Так что твой чудный паштет как нельзя кстати.

– Погодите-ка, это еще не все, – спохватился хозяин дома, потирая руки.

И снова удалился. На сей раз он вернулся еще с парой бутылок, холодным мясом, фруктами и полным кофейником на разожженной горелке.

Теперь это уже вряд ли напоминало легкую закуску – скорее настоящий пир на зависть любому гастроному.

– К столу! – скомандовал Босуэлл.

– К столу! – вторил ему буканьер.

Они сели друг напротив друга и яростно накинулись на расставленные перед ними яства.

Капитан ничуть не лукавил, когда сказал, что голоден как тысяча чертей: он буквально пожирал все без разбору, поскольку за обедом у герцога де Ла Торре и правда почти ничего не ел – лишь едва прикоснулся к блюдам, которые ему подносили; так что он был голоден с самого утра.

Однако благодаря решительному натиску на паштет с прочими кушаньями, от которых ломился стол, его поистине волчий голод был скоро утолен. Следом за тем, осушив изрядную порцию вина, верно, для того, чтобы промочить горло, он наконец нарушил молчание, которое доселе упорно хранил.

– Боже правый! – сказал он, вытирая усы. – Ты это, Шпорник, здорово придумал – закатить целый пир!

– Правда, капитан? – спросил буканьер, готовясь разливать кофе. – Дело в том, что мне показалось – вы ужасно проголодались.

– Дело в том, что я просто помирал с голода. А посему будь спокоен, я умею быть благодарным.

– О, я знаю, с кем имею дело, капитан, – заметил хозяин дома, рассмеявшись. – Вы любите кофе погорячее?

– Как кипяток.

– В таком случае вышло самое оно. Сахар у вас под рукой, капитан, рядом с водкой.

– Благодарю. Чашка кофе да трубка табаку – что может быть лучше после доброго ужина!

– Правда ваша, капитан, на всем свете ничего лучше не сыщешь. Особливо за приятной беседой – когда локти на столе, а под рукой штоф водки.

– Э-э, да ты у нас сибарит, любезный Дэникан?

– Право слово, капитан, чего ж тут скрывать. Ведь жизнь такая короткая!

– А после нас хоть трава не расти, верно?

– Истинная правда, капитан, ваше здоровье!

– И твое, милейший!

– Если позволите, капитан, вы еще долго пробудете здесь, я имею в виду – в Леогане?

– Честное слово, даже не знаю. Хотелось бы погостить еще какое-то время: уж больно мне тут у вас нравится. Но, к сожалению, сам знаешь: человек предполагает, а Бог располагает. В общем, мое пребывание здесь зависит от кое-каких обстоятельств, от меня не зависящих. Может, к примеру, статься так, что я и вовсе останусь здесь на веки вечные.

– Вы шутите, капитан!

– Никоим образом. Да ты сам посуди: ведь у меня назначен поединок на рассвете.

– У вас?!

– Ну да, бог ты мой, и как знать, может, меня убьют.

– Да будет вам! Вы слишком ловки для этого, капитан.

– Возможно, только случай ловчее. В поединке по-буканьерски почти всегда и все решает он.

– Что верно, то верно. Но позвольте узнать, с кем вы собираетесь драться?

– О, да пожалуйста! С одним новоявленным выскочкой – Олоне зовут, кажется.

– Слыхал я о нем. Говорят, малый не робкого десятка и, главное, сноровистый, как дьявол.

– У тебя глаз наметанный?

– О, я же сболтнул просто так.

– Чего уж там! Да мне без разницы. Ты ведь хорошо знаешь эти места, не так ли?

– Я-то? Думаю, да, капитан. Как-никак больше двадцати лет здесь живу.

– В таком случае это очень даже кстати. Знаешь, где находится Лощина?

– Я мясо там коптил четыре года кряду. Это в какой-нибудь паре лье отсюда, не больше.

– То есть час пути, ежели быстрым шагом?

– Да, где-то так, капитан.

– Можешь меня туда провести?

– Как скажете. Стало быть, там и будете драться?

– Да.

– На какое время назначен поединок?

– На восходе солнца.

– То есть на шесть часов – что ж, прекрасно. Значит, выйдем из дому в половине пятого и поспеем аккурат к сроку. Это все, что вам угодно, капитан?

– Еще одно: у меня нет «гелена», во всяком случае, с собой. А тащиться за ним на корабль не с руки, да и слишком долго.

– Правда ваша.

– У тебя-то наверняка имеется?

– Да уж, штук пять или шесть найдется, и все в отличном состоянии.

– Тогда вот что: куплю-ка, пожалуй, я у тебя один за сотню пиастров. А какой, сам выбирай – полагаюсь на тебя.

– Дам я вам такой, что спасибо скажете, капитан. А сверх того отсыплю десяток зарядов пороху да пуль.

– Ты славный малый, благодарю. А теперь давай-ка подобьем итоги.

– Время терпит, капитан.

– Прости, но уже поздно, и я не отказался бы соснуть хотя бы пару часов, чтобы завтра быть в форме. Так что давай покончим с делами прямо сейчас: перед самой дорогой надо будет думать о другом.

– Как вам угодно, капитан.

Босуэлл извлек из кармана штанов шелковый кошелек, сквозь сетчатый узор которого проблескивало золото, раскрыл его, отсыпал семь унций с изображением короля Испании и, передавая их буканьеру, сказал:

– Здесь сто двенадцать пиастров, то есть сотня за «гелен», который ты мне продаешь, и дюжина за беспокойство, которое я доставляю тебе, нанимая себе в проводники, ну и в знак признательности за ужин да прикрытие, которое мне от тебя еще понадобится.