хозяин кивнул. – Пока ты звонил, я подумал, что нам следует сходить в полицию, прежде чем возвращаться в университет. Давай сообщим им про Джамике, может быть, они его найдут. Может, он в этой стране, но в другом городе. Они знают всех, кто здесь находится, значит, они смогут его найти.

Моего хозяина, смотревшего на этого человека, на его спасителя, переполняло чувство благодарности.

– Оно так, Тобе, – сказал он. – Идем.

12. Конфликтующие тени

Осимириатаата, и вправду, как говорили отцы в старину, стухшую рыбу узнаешь по запаху от ее головы. К этому времени я начал понимать: то, чего мы с моим хозяином боялись больше всего, и случилось с ним. Но в тот момент я не мог этого знать, потому что мы, как и наши хозяева, не знаем будущего. Духи-хранители должны защищать своих хозяев, оберегать их даже перед лицом неудачи, и мы должны заверять их, что все будет хорошо. Мы должны заверять их, Эгбуну: сломанное будет починено. И потому я пытался помочь ему, а не себе, ведь он к этому времени был разломан на части. Это стало следствием ответного звонка Элочукву. Элочукву побывал в магазине у сестры Джамике. Он не сказал сестре Джамике, что случилось. Он вместо этого солгал, сказав, что Джамике заключил с ним один договор и он теперь хочет проинформировать Джамике, насколько продвинулся с этим договором. Но женщина ответила ему, что Джамике уехал. Тогда Элочукву спросил его новый номер. «К моему потрясению, – сообщил Элочукву моему хозяину, – Джами запретил ей давать кому-нибудь его новый номер. Я ушам своим не поверил, Нонсо. Поэтому я попросил ее позвонить ему. К моему потрясению, он ответил на звонок и что-то ей наговорил. Она подозрительно посмотрела на меня, а потом сказала, что он занят». Элочукву замолчал, слыша, как тяжело дышит в дрожащую в его руке трубку мой хозяин. «Мне очень жаль, Нонсо, это больно. Но, похоже, Джамике обманул нас».

Агбатта-Алумалу, перед тем как идти в полицию, Тобе, который во время разговора несколько раз покачал головой, слыша слова Элочукву, предложил моему хозяину поменять остававшиеся у него евро на турецкие лиры. Не все, но бо́льшую часть, из которой немалая доля им понадобится, чтобы снять жилье в городе. Из остававшихся у него пятисот восьмидесяти семи евро он четыреста передал Тобе, и тот вошел в стеклянное здание с написанным на дверях светящимися буквами словом DOVIZ и вскоре вернулся с пачкой турецких лир. У полицейского участка они встретили двух африканских студенток, одну из них в слезах. Что случилось? Женщина в отчаянии искала человека по имени Джеймс, который действовал как ее агент в другом университете в Лефкоше и должен был встретить ее в аэропорту, но так и не появился. Ее подруга, женщина со светлой кожей, напомнившая моему хозяину мать Ндали, подтвердила сказанное. Он хотел спросить, не может ли этот Джеймс быть Джамике, на самом ли деле у него иностранное имя или оно выдуманное, но женщины, совершенно раздавленные, поспешили прочь. Когда они ушли, Тобе посмотрел на него взглядом, полным глубокого смысла, но ничего не сказал.

Он вошел в полицейский участок торопливой походкой, чувствуя бурление в животе. Этот участок не походил на те, что он видел в Нигерии, где жестокие и голодные, наказанные нуждой люди с обветренными лицами и закаленными телами не проявляли ни малейшего милосердия и уважения по отношению к другим. Здесь он увидел три стойки, как в банке. Люди сидели на стульях и ждали, когда их пригласят к стойке. Полицейские – по два за каждой стойкой – разговаривали с людьми. На стене за ними, как и в банке, висели два больших портрета, на одном из них был изображен лысый человек, на другом – человек с суровым лицом. Тобе увидел, куда смотрит мой хозяин, и пояснил:

– Премьер-министр ТРСК Талат и премьер-министр Турции Эрдоган.

Мой хозяин кивнул.

Когда подошла их очередь, говорил Тобе. В этом состояла еще одна причина, по которой бразды правления нужно было передать Тобе: он умел подать себя, а потому возникало впечатление, будто он уже сумел сообщить что-то важное, еще даже рта не раскрыв, или будто он говорит громко, хотя его голос звучал не громче шепота. Тобе объяснил все в подробностях. Полицейский протянул им бумагу с папкой-планшетом и ручку, и Тобе все записал.

– Ждите здесь, – сказал полицейский.

Все время ожидания сердце моего хозяина не переставало колотиться, а его желудок, казалось, вспухал со странной периодичностью.

– Я уверен, этот дьявол здесь, на острове, и они его наверняка найдут, – сказал Тобе, покачивая головой. – Но и потом это же недопустимо, вот чтобы просто так. Посмотри на этих невинных девушек. Эти мошенники такие подлые. Вот как они обманывают и обворовывают людей. Мы прежде думали, что они делают это только с белыми людьми по интернету, с лохами, но посмотри, как они губят своих же соплеменников, своих собственных братьев и сестер. Им все одинаковы!

По какой-то непонятной ему самому причине моему хозяину хотелось, чтобы Тобе продолжал говорить, потому что в его словах было что-то утешительное. Но Тобе вздохнул, фыркнул, встал, подошел к кулеру при входе, взял пластиковый стаканчик, набрал в него воды и выпил. Мой хозяин позавидовал ему. Перед ним был человек, который ничего не потерял, чьи деньги пошли на то, на что надо, человек, который будет изучать компьютерную технику в европейском университете. Тобе был везунчиком – такому как не позавидовать, и поводов для грусти или злости у него не было. Тот крест, который он теперь нес, он нес ради моего хозяина и вскоре, несомненно, сбросит его, может быть, к заходу солнца или не позднее чем завтра. Тобе напоминал ему невинного Симона Киринеянина из мистической книги Белого Человека, который всего лишь случайно проходил по той же дороге, по которой вели приговоренного. Тобе случайно, как и Симон, оказался рядом – в соседней комнате. И его совесть, а не римские солдаты, заставила его нести крест моего хозяина. Но скоро он избавится от креста, и моему хозяину придется нести эту тяжесть одному на собственных плечах. Но не сейчас.

– Ты подумай, как такое поведение, такие дела влияют на нас, – сказал Тобе, вернувшись от кулера. – Посмотри на нашу экономику, посмотри на наши города. Света нет. Работы нет. Чистой воды нет. Безопасности нет. Ничего нет. Всё, цена всего возрастает в два раза. Ничто не работает. Ты идешь в университет и думаешь, они выучат