Первое напряжение уже схлынуло за несколько часовволнующего, но все же скучного ожидания – когда очень долго ждешь пусть дажеогромной важности события, не получая дополнительной информации, эмоции ичувства притупляются.

«Странно, но я просто не знаю, что я долженчувствовать, – подумал Панарин. – И никто не знает. Мы первые, самыепервые. Аэлита? Осьминог в академической шапочке? Нечто?»

– Ну-с, может, кто-нибудь выскажется? – спросилКедрин, не отрываясь от экрана.

– Мы знаем только его массу и массу выпущенных имзондов, – сказал Панарин.

– Очередной зонд может угодить нам на крышу, и тогдаигра в прятки потеряет смысл.

– Если они дышат кислородом, обязательно высадятся – мыв свое время быстрее и охотнее всего высаживались на землеподобные планеты…

– А если нет?

– Все равно, это разведчики.

– Принесите-ка кофе, – повернулся к окну Кедрин, икто-то стал выбираться из толпы. – Информации у нас – всего чуть, арешаться нужно… Где он сейчас?

– Входит в ночь. Через двадцать восемь минут пройдетнад нами.

– Ну, господи благослови… – Кедрин подошел к окну,оперся обеими руками на подоконник и высунулся наружу. – Внимание!Расходитесь-ка по домам! Вот именно, по домам! И устройте иллюминацию, какойтут не было и в праздники. Чтобы каждая лампочка горела. Кто тут есть из«шлиманов»? Ага, Вук. Вы еще не все свои ракеты спалили? Так запускайте. Всепоняли?

Он достал браслет и стал отдавать распоряжения – зажечьвсе огни, какие только возможно, все уличные фонари и освещение космодрома,прожекторы – в зенит, включить лазерную подсветку фонтана, создать мощныйрадиофон – то есть беседовать с кем угодно и кто с кем хочет. Элкарам и прочиммашинам разъезжать по улицам с включенными фарами. Подумав, он велел дежурнымкосмодрома вывезти на поле десяток спасательных капсул и включить ихлампы-вспышки, но не включать радиомаяков – те мешали бы радиосвязи мощнымивоплями на всех диапазонах.

– Ну, а располагать капсулы очертаниями «пифагоровыхштанов» – это уже, по-моему, пошлость, – сказал он. – Сойдет и так…

Панарин попытался представить себя на месте чужихзвездолетчиков. В очередной раз, проходя под ночной стороной планеты, они вдругобнаружат ярко, прямо-таки лихорадочно освещенный городок, перехватятрадиосигналы. Если они видят в том же диапазоне – увидят все своими глазами.Если нет – их приборы все равно обнаружат поселок. В любом случае они поймут,что столкнулись с братьями по разуму.

– Все, – сказал Кедрин. – Теперь можноперейти в ЦУП и обстоятельно исследовать их радарами…

«Вот и все, – подумал Панарин. – Если онипоявились, значит, непреодолимые расстояния все же преодолимы, и девушкидождутся андромедянских цветов…»

События последующих трех часов позволяли на многоенадеяться. После пятого прохода над засиявшим на ночной стороне поселком откорабля чужих отделился аппарат, судя по массе, небольшой разведчик, способный,надо полагать, совершить посадку на планету. Судя по выполняемым им маневрам,он собирался стать суточным спутником планеты, что он и сделал через полчаса,повиснув над поселком. Разведчик был пилотируемый – с корабля им не управляли.Хотя, как заявил Кедрин, он мог и автоматически выполнять заданную программу.Но верить Кедрину не хотелось – хотелось верить, что там есть пилоты, что они,коли уж повисли над поселком, видят в том же диапазоне и вполне могут оказатьсячеловекоподобными.

– Между прочим, и осьминог видит в том жедиапазоне, – хмыкнул Кедрин, выслушав Панарина. – Так-то…

Мимо здания ЦУПа все еще проносились взад-вперед элкары сзажженными фарами, хотя наступил уже рассвет и электрический свет поблек.

– Разыгрались… – проворчал Кедрин.

– Сбросил еще двадцать зондов, – доложилоператор. – Все – в другом полушарии.

– Понятно вам? – сказал Кедрин. – Ищет другиегорода, хочет установить, что перед ним – планета-метрополия или космическийфорпост. Логика у них похожа на нашу, и инструкции весьма схожи с нашими.Великая вещь – инструкции…

Он заложил руки за спину, прошелся вдоль пультов и вдругрявкнул:

– Курсант Панарин!

Последний раз Панарина назвали курсантом семь лет назад,когда председатель выпускной комиссии, взяв очередной диплом, произнес егофамилию. Но нервы были так напряжены, что он, не задумываясь, машинальновыкрикнул:

– Здесь!

– Курсант Панарин! – рыкнул Кедрин, встав передним. – Назовите количество энергии, потребное для гиперпрыжков класса«Пять», «Омега» и «Шесть А»!

Ничего не понимая и не пытаясь понимать, Панарин отбарабанилнесколько въевшихся в память чисел. «Чтобы как роботы, чтобы как изпулемета!» – наставлял их в свое время Божий Любимчик, преподаватель,получивший это прозвище за то, что в бытность свою штурманом на корабле Дальнейразведки четырежды попадал в серьезные катастрофы и выходил из них без единойцарапины, хотя другим членам экипажа, случалось, доставалось крепко.

– Что это, зачем? – спросил наконец Панарин.Другие тоже смотрели недоуменно.

– Ничего, – Кедрин как-то странноулыбнулся. – Хотел проверить, не разучается ли человек автоматическивыстреливать когда-то заученное…

– Вы же мне никогда не лгали.

– Ну, тогда считай, что у меня начинается старческиймаразм.

– Не похоже.

– И правильно, – Кедрин говорил с ним так, словноони были здесь одни. – Сам не знаю, что со мной. То ли действительновпадаю в маразм, то ли… Слушайте, да утихомирьте этих наездников, рассвело жедавно!

Кто-то торопливо вышел. Кедрин придвинул ногой стул и сел.Вид у него был встревоженный и отсутствующий, словно он пытался вспомнитьчто-то безусловно важное – и не мог. Или боялся, не хотел.

– «Китенок» начал маневр, – доложилоператор. – Входит в атмосферу, несомненно, идет на посадку.

«Китом» за размеры во время долгого ожидания успелиокрестить чужой корабль, и, когда он выпустил разведчика, того, не напрягаявоображение, автоматически нарекли «китенком».

– Ну вот и все, прекрасные господа из Буа-Доре, –Кедрин пружинисто взмыл со стула, собранный, жесткий, целеустремленный человекиз легенды. – Кончились чайные церемонии, начались рабочие будни. Со мнойПанарин, Крылов, Браун, Шитик. Репортера тоже прихватим. Айда!

«Марине неописуемо везет, – подумал Панарин, – дватаких события за двое суток. И астроархеологам везет. Что же, и нам наконецповезло?»

Над входом в общежитие, где жили молодыеспециалисты-планетологи, не пожелавшие, как они выразились, расползаться поличным коттеджам, как кроты по норам, уже висел чуточку криво наспехизготовленный транспарант: «Добро пожаловать, Аэлита!» Видимо, в осьминоговверили плохо.