– Это пыль.

– Сам ты мешок пыли, – вышла из себяТаня, – разуй глаза. Да это не плита, а сплошной дефект. Три ручки белые,две желтоватые, на горелке пятна, крышка мутная… Да ее выкинуть надо или отдатьза две штуки!

– Две!!! – в ужасе вскричалипродавцы. – Даже отечественная продукция дороже, ни за что!

– Зовите старшего, – велела наглаядевчонка.

Появился мужик в отличном костюме и с сотовымтелефоном.

– У нас проблемы?

– Это у вас проблемы, – отчеканилаТаня и проникновенно добавила: – Гоните своих торгашей вон, они слепые, вещи стакими дефектами следует возвращать производителю.

Разгорелась беседа, сильно смахивающая надиалог двух арабов на рынке.

Мы почтительно молчали, понимая, что за деловзялся профессионал. Таня мастерски отыграла все. Сначала изругала плиту, потомсделала вид, будто уходит, и сообщила:

– Ладно, поехали в торговый зал наСмольной…

При упоминании конкурентов хозяин сломался:

– Так и быть, три пятьсот.

– Ровно три, – спокойно возразилаТаня.

– Побойся бога, – взревелторговец, – я сам взял ее за такую цену!

– Ладно, три двести, – набавила ухмыляющаясядевчонка.

– Три пятьсот, – стоял на своеммужик.

– Слышь, Танюх, – дернула сестру зарукав Аня, – а зачем дядя Володе такое говно? Ручки разные, царапины иэмаль отлетела? Дрянь, а не плита!

– Хорошо, – моментально отреагировалмужчина. – Три четыреста, бесплатная доставка и установка, идет?

– Выписывай, – велела девчонка.

Хозяин, утирая безукоризненно выглаженнымплатком вспотевший лоб, ушел в глубь магазина.

– Ну, Танюха, – восхищенно протянулСережка, – высший класс!

– Говорила же, – ухмыльнуласьдевица, – полцены собью…

– И Анечка молодец, – подхватилаКатя, – вовремя влезла, вы договорились?

– Нет, – ответила простодушнаядевочка. – На самом деле я подумала, ну зачем дяде Володе такая дрянь?

Повисла пауза. Потом бойкая Танюшка емкоподвела черту:

– Даже глупость полезна, если сказанавовремя.

На следующее утро я самозабвенно составиласписок необходимых продуктов. К сожалению, в последнее время, оказавшись наоптушке, я забываю половину из того, что нужно купить. Исписав листочек, язаварила чай. Перед походом на рынок следует поесть, иначе начну приобретатьненужное из-за разыгравшегося аппетита.

Но не успели зубы откусить кусок от бутербродас сыром, как раздался звонок. Невероятно вежливый женский голос прощебетал:

– Можно госпожу Романову?

– Слушаю.

Незнакомка стала еще слаще и затарахтела:

– Вас беспокоит отдел трикотажаунивермага «Колесо». Помните свое посещение нашей торговой точки?

Еще бы! Разве забудешь, как меня выперлиоттуда по подозрению в воровстве!

– Что вы хотите? – злобнопоинтересовалась я, недоумевая, где служащая разузнала телефон.

– Убирали зал, – пела дама, –мы тщательно соблюдаем чистоту, раз в неделю обязательно отодвигаем впримерочных кабинках тумбочки…

– С чем вас и поздравляю, – продолжалазлиться я, – но даже если стерилизуете в кипятке ковры, все равно я болееникогда к вам не приду.

– Понимаю, – грустно выдохнулаженщина. – Хотите, на дом пришлем, мы виноваты!

– Что пришлете? – изумилась я.

– Сумочку.

– Нашли мою сумку?!

– Ну да, – обрадоваласьтетка, – говорю же, раз в неделю чистим за тумбочками в примерочныхкабинках. Вчера отодвинули, а там сумка с паспортом и кошельком с долларами.Директор только документ раскрыл, сразу вас вспомнил. Он страшно расстроен…

– Ладно, – буркнула я, – сейчасприеду.

В салоне мне со всевозможными приседаниями иужимками вручили пропажу. Затем директор, сверкая металлокерамическимикоронками, вручил мне букет из отвратительных, крашенных в синий цвет гвоздик.«Венок» был обернут в шуршащую бумагу колера берлинской лазури.

– Не держите на нас зла, – вещалмужчина, – всякое случается.

Я взяла «икебану» и ответила:

– Ладно.

В маленьком кафе, расположенном на первомэтаже, я купила стакан чая, пару пирожков с мясом и принялась изучатьсодержимое обретенного баульчика. Триста долларов лежали в портмоне, вкармашке, закрытом на «молнию», обнаружился паспорт, а большое отделениеобрадовало кучей листочков, среди которых нашелся один с адресом дяди НастиЗвягинцевой. В великолепном настроении я принялась есть пирожки и через паруминут обратила внимание на странное поведение посетителей. Крохотный зальчикпиццерии был битком набит посетителями универмага, желавшими перекусить иотдохнуть от утомительного шатания по этажам. Столиков не хватало, и кое-кто елпрямо возле продавщицы. Ко мне же не подсаживались, старательно обходя пустыестулья. Может, людям мешает букет, который я положила перед собой?

Я отодвинула в сторону отвратительные, цветасливы цветы и предложила женщине с ребенком:

– Тут свободно.

– Нет, нет, – нервно ответила мамашаи потащила дочурку в другую сторону.

– Мама, – заныла девочка, –хочу сесть.

– Цыц, – прикрикнула мать, – невидишь, что ли, тетка больная, вся морда в пятнах. СПИД небось, или сифилис!

У меня морда в пятнах?! Да быть такого неможет. С детства я отличалась великолепной, правда, чуть бледноватой кожей,даже подростковый возраст благополучно миновала без прыщей.

Руки вытащили пудреницу, глаза уставились взеркальце. В ту же секунду из горла вырвался стон. На меня смотрела женщина,чью физиономию усеяли синие, больше всего похожие на трупные пятна. Издали япоходила на сгнивший баклажан, вблизи – на больного краснухой, вернее, синюхой.