Королева осмотрела меня более пристально, остановив свое внимание на этот раз на моих руках и корсаже.

– А где твои драгоценности?

Я небрежно пожала плечами и слегка скривилась:

– У меня их нет.

Слава богу, в этот момент Томаса поблизости не было. Он смог бы проговориться о содержимом моего сундука для ювелирных изделий.

– Это почему же?

– Потому что я больше не графиня Солсбери.

Тут к нам присоединилась молодая невеста, Изабелла.

– Но это в любом случае не означает, что ты должна надевать на мою свадьбу платье, которое больше подошло бы кухонной судомойке. А мех вообще выглядит как пожеванный. – Преувеличение, конечно, но она, сморщив губы, подняла болезненный вопрос.

– Это, должно быть, мой сын. У него прорезаются зубки, – ответила я, вовсе не смутившись оборотом, какой принимал этот разговор между ними. – Я приехала, чтобы пожелать тебе самого наилучшего. У нас просто нет денег на разные безделушки. Да они мне и не нужны. – Лгала я очень складно, без запинки.

– Поверить не могу, что тебя довели до того, чтобы продавать свои драгоценности. – Филиппа явно была раздражена тем, что я докатилась до таких крайних мер.

– Я могла все это иметь.

– Это совершенно неподобающе, что ты вынуждена жить в таких лишениях. – Сама Изабелла была одета в платье из дамаска, отороченное мехом, а на корсаже ее красовалась новая прекрасная брошь. Вероятно, подарок жениха.

– Мне некого винить, кроме самой себя. Томасу нужна война, – сказала я, что было не таким уж нелогичным замечанием, как могло показаться.

– Вероятнее всего, он ее вскоре получит, – ответила Филиппа, тем самым подтвердив мои худшие предположения, – но для начала мы должны кое-что обсудить с королем…

Филиппа была слегка рассерженной, я – притворно застенчивой, а Изабелла – возбужденно-оживленной. Эдуарда мы нашли в кругу его рыцарей, который он покинул очень неохотно и с подозрительным выражением на лице, когда Филиппа отвела его в сторону и объяснила причину своего визита.

– По мне, так она выглядит совершенно прилично, – заметил Эдуард, опытным взглядом окидывая мою фигуру и умышленно игнорируя следы времени и износа на моем наряде.

– Да как ты можешь такое говорить? Принцесса Джоанна не должна выглядеть как бедная родственница, которую мы знать не хотим. Это не делает тебе чести, Эдуард.

– Это не вопрос чести. Просто у меня нет денег на то, чтобы поддерживать каждого рыцаря, который женится, не считаясь с моим мнением.

– Конечно нет, – добавила я в разговор свою толику беспомощности. – Сэр Томас все понимает. И никогда бы этого у вас не попросил!

– Он – нет! Зато вы попросили бы.

– Я, милорд? Это ниже моего достоинства. И нахожусь я здесь исключительно по велению вашей жены и дочери.

Эдуард пристально посмотрел на меня. Но я продолжала разыгрывать притворное смирение и застенчивость.

– Думаю, Эдуард, тебе следует быть великодушным, и сейчас для этого представляется весьма благоприятный случай, – мягким тоном умиротворяюще заметила Филиппа.

– Иначе все мы сейчас можем встать перед вами на колени, – предупредила Изабелла, попутно бросив на меня невинный взгляд.

Реакция Эдуарда была молниеносной.

– Нет! Не делайте этого! Сразу же поползут сплетни о причинах такого демарша.

– Папа, вы можете сэкономить деньги на одном из ваших строительных проектов или на наведении всей этой позолоты, от которой, кстати, мама совершенно не в восторге. Мы вполне можем обойтись и меньшей роскошью.

– А еще мы с пониманием относимся к тому, что вы полностью не выплатили сэру Томасу деньги, обещанные за выкуп французских лордов, дорогой кузен. – Я невинно улыбнулась Эдуарду. – Многие могли бы посчитать вас скупым, но мы знаем, что вас просто отягощают другие важные расходы. К тому же вы были рассержены, как и любой гордый человек при данных обстоятельствах…

– Джоанна не может продолжать ходить в старых платьях, Эдуард! – добавила Филиппа, еще больше усугубляя его чувство вины, после чего я решила вбить последний гвоздь в крышку гроба сопротивления короля.

– Я ношу второго ребенка, милорд. – Я скромно потупила взгляд. – И мои дети нуждаются в наследстве, достойном их королевской крови. А имение в Йоксхолле в его нынешнем состоянии годится в качестве наследства разве что какому-то мужику.

Эдуард в дискуссии был явно не чета трем решительно настроенным женщинам. Признавая это, он поднял руку, чтобы остановить нас:

– Я подумаю о каком-нибудь подарке в честь свадьбы моей дочери. И на этом поставим точку.

Я обрадовалась.

Но длилась моя радость недолго.

В порыве своенравия, обескуражившего как англичан, так и гасконцев, Изабелла неожиданно взяла бразды правления собственной приближающейся свадьбой в свои руки и в последний момент отказала такому завидному жениху, каковым был Бернар. У пристани уже дожидался специальный корабль с поднятыми флагами, готовый отвезти принцессу в Гасконь, когда Изабелла неожиданно заперлась в своей комнате. Она заявила, что не покинет ее. Что не выйдет за благородного Бернара. Как бы ни бранился ее отец, она этого не сделает. Что, если все-таки на то будет воля короля, ее могут отправить на борт корабля, лишь связав по рукам и ногам. И за море она отправится только по такому принуждению.

Изабелла впала в немилость, как и любая строптивая дочь. А я уже мысленно попрощалась с надеждой получить богатый подарок в честь события, которому не суждено было состояться.

– Но почему? – спросила я у нее. Я была не только разочарована, но и шокирована таким решением.

– Потому что я этого не хочу.

– Это не причина.

– Однако для тебя это стало достаточной причиной, чтобы стать леди Холланд вместо графини Солсбери. Лично я не могла бы жить в Йоксхолле, где на всю округу всего два человека благородного происхождения, а платья в твоем гардеробе превращаются в тряпки. Но и с лордом Бернаром я тоже жить не смогу. Я его совершенно не знаю. И не стану выходить за человека, который не будит во мне никаких чувств.

Такие вот дела. Изабелла, оставшаяся в итоге не замужем, со всей самоуверенностью балованного ребенка задалась целью вернуть себе расположение своего отца, в то время как мы с Томасом вернулись в Йоксхолл, который после великолепия и ярких красок Виндзора показался нам еще более серым и угрюмым.

– По крайней мере, я попыталась что-то сделать.

– Я знал, что вы попробуете. Но после того как Изабелла нанесла такой удар всем планам Эдуарда, он явно был не настроен на проявление царской щедрости. Эта девица, очевидно, сама себе закон. Что ж, это характерная черта всех Плантагенетов. – Но через секунду он стал очень серьезным. – Джоанна, вы больше не должны просить короля ни о чем. Пощадите мою гордость и позвольте мне обеспечить свою собственную жену без королевских подачек.