Послышалось пение. Гортанное, воинственное, гулкое какштормовая волна, как грохот приближающейся бури. Следом за темерцами шла ровнымплотным строем другая армия. Серая, почти бесцветная кавалерия, над которой неразвевались ни хоругви, ни штандарты. Перед едущими во главе колонныкомандирами несли украшенный конскими хвостами шест с поперечиной, к которойбыли прибиты человеческие черепа.

— Вольная Компания, — указал на серых всадниковландскнехт. — Кондотьеры. Наемное войско.

— Сразу видать, — вздохнул Мэльфи, — боевые.Мужик к мужику! А уж ровненько идут, будто на параде.

— Вольная Компания, — повторил ландскнехт. —Посмотрите, кметы и желторотики, на настоящих солдат. Эти уже в бою побывали,именно они, кондотьеры, что шли под знаменами Адама Пангратта, Молли, Фронтинаи Абатемарко, перевесили чашу весов под Майеной, благодаря им развалилосьнильфгаардское кольцо, их надо благодарить за то, что крепость освобождена.

— Головой ручаюсь, — добавил другой, — боевыеи мужественные люди, кондотьеры, в битве не отступают, что твоя скала. Хоть иза деньги Вольная Компания служит, как из их песни понять можно.

Отряд приближался, песня гремела все сильнее и громче, но наудивительно грустной и злой ноте.

Нам не нужны ни почести, ни троны,

Нам не милы поблажки королей.

А нам нужны за нашу кровь и стоны

Дукаты, те, что солнца посветлей.

Штандарты не целуем мы и руки,

Нам почести и слава ни к чему,

Мы терпим боль, презрение и муки,

Лишь поклоняясь злату одному.

— Эх, у таких служить, — снова вздохнулМэльфи. — С такими вместе воевать… Добился бы человек и славы, и шмоток.

— Глаза меня обманывают, или как? — Окультихпоморщился. — Во главе второй-то хоругви… Баба? Так они под бабскойкомандой воюют, наемники-то?

— Это точно баба, — подтвердил ландскнехт. —Но не какая-нибудь. Это Джулия Абатемарко, ее называют Сладкой Ветреницей. Воинчто надо! Под ее командой кондотьеры раздолбали рейд Черных и эльфов подМайеной, хоть у нее под командой всего дважды по пять сотен бойцов было, а нанильфовых три тысячи вдарили!

— Довелошь мне краем уха прошлышать, — проговорилЩук странным, слащаво-заискивающим и одновременно злым тоном, — что немного эта победа дала, впуштую пошли отпущенные на наемников дукаты. ШобралшаНильфгаард и шнова жадал нашим перцу, да еще какого! И Майену обратно опояшал.А может, уж и жахватил крепошть-то? А может, уж шуды нацелилшя? Может, вот-вотждешя будет? Может, эти продажники кондотьеры давно нильфгаардшким жолотомперекуплены. А может…

— А может, — оборвал его рассердившийсясолдат, — в морду хочешь, хам? Учти, за оскорбление наших войск шибеницейкарают! Заткнись, пока я добрый!

— Ооооо! — Дубина Клапрот, широко раскрыв рот, разрядилситуацию. — Ооо, гляньте-ка! Какие чудные недомерки!

По дороге, под глухой грохот литавр, трубный рев кобз идикий свист пищалок, топал отряд пехоты, вооруженной алебардами, гизармами,бердышами, цепами и палицами, толстые концы которых были утыканы кремнями ижелезными шипами. Одетые в меховые бурки, кольчуги и островерхие колпаки,солдаты были действительно непривычно невысоки.

— Краснолюды с гор, — пояснил ландскнехт. —Одно из подразделений Махакамской Добровольческой Рати.

— А ведь я-то думал, — бросил Окультих, — чтокраснолюды не с нами, а супротив нас. Мол, предали нас эти вшивые карлы итеперича с Черными в сговоре.

— Ты думал. — Ландскнехт сочувственно глянул нанего. — А чем, интересно? Ты, недотепа, если б в супе таракана съел, так вкишках у тебя завелось бы больше ума, чем в башке. Те, что там идут, —одно из подразделений краснолюдской пехоты, которую прислал нам в помощь БруверГоог, староста махакамский. Они в большинстве тоже в бою побывали, крупныепотери понесли, ну, тогда их под Вызиму отправили на переформировку.

— Боевой народ эти краснолюдины, — подтвердилМэльфи. — Когда мне один такой в Элландерском трактире по уху дал, так уменя в том ухе аж до Йуле звенело.

— Краснолюдский отряд — последний в колонне, —заслонил ландскнехт глаза ладонью. — Конец маршу. Сейчас трактосвободится. Собираемся — и в путь, потому как скоро уже полдень.

* * *

— Столько военного люда на юг топает, — сказалпродавец амулетов и чудодейственных снадобий, — что, несомненно, бо-ольшаябудет война. Бо-о-льшие будут на людей несчастья! Бо-ольшое поражение армий.Гибнуть будет народ тысячами от меча и пожоги. Взять, господа, хотя бы тот вонкомет, что по небу кажную ночь видать, красный хвост огненный за собою волочит.Ежели у комета хвост синий али бледный, сие на зимние хвори, лихоманки, плевры,флегмы и простужения. А такоже несчастья водные, таковые, како наводнения,ливни или другие ненастья и напасти. Красный же цвет указывает, что это кометгорячки, крови и огня, а такоже железа, кое из огня рождается. Страшные,страшные несчастья на народ свалятся! Бо-ольшие погромы будут и резня. Какосказано в том пророчестве: «Будут трупы лежать грудами по локтей двунадесять,на опустошалой земле будут волки выть, а человек след другого человека целоватьбудет». Ох, горе нам, горе!

— Почему нам? — холодно перебил ландскнехт. —Комета высоко летит, из Нильфгаарда ее тоже видать, не говоря уж о долине Ины,откуда, говорят, Менно Коегоорн движется. Черные тоже в небо глядят и кометувидят. Так почему же не принять, что она не нам, а им поражение ворожит? Чтоэто их трупы будут грудами уложены?

— Точно! — буркнул второй ландскнехт. — Этоим горе-то, Черным!

— А ловко вы это, милсдари, сообразили!

— Конечно.

* * *

Они миновали окружающие Вызиму леса, вышли на луга ипастбища. Здесь паслись целые табуны лошадей, самых разных — кавалерийских,упряжных, тягловых тяжелых першеронов. Травы, как обычно в марте, на лугах былочто кот наплакал, но стояли скирды и телеги, полные сена.

— Ну, видитя? — облизнул губы Окультих. —И-эх, коняшки! И никто не стерегеть! Бери-выбирай!

— Заткни хлебало, — прошипел Щук и подхалимскиулыбнулся ландскнехтам выщербленными зубами. — Он, гошпода, в кавалериивожмечталша шлужить, потому так на этих коняг жырытшя.

— В кавалерии! — бросил ландскнехт. — Ишь чтохаму мечтается! Конюхом ему быть, навоз из-под лошадей вилами выгребать да натачке вывозить!