наш мир, и кто его населяет, – нараспев и в слегка чужой манере сказала Агата. – Но знаешь ли ты, откуда пришел наш Творец?

…Он пришел из другого пространства и времени, где нет ни тебя, ни меня, и мы вышли из его головы. Он захотел, чтобы реки впадали в моря, а небо было голубым, и так оно и стало. У него были Инструменты – листы Пергамента, который он терпеливо дубил из своей собственной кожи век за веком, Чернила из его крови и Писало из кости мизинца левой руки. Он прописывал этот мир, как иные прописывают книжные, и имя, данное ему его народом, Вневселенными Творцами, было Автор.

Автор не хотел создать мир справедливый или идеальный, не видел он этот мир и счастливым тоже. Творец хотел, чтобы этот мир был реальным, жил, дышал и развивался, не нуждаясь в его руке. Дело всей жизни любого Вневселенного Творца – создать мир, в который он сможет верить, и Автор поверил в наш мир таким, какой он есть сейчас.

Он хотел также, чтобы существа, которые будут здесь жить, могли познавать свои эмоции и себя через творчество, через авторство, потому что это язык, понятный каждому без исключения. У него было все: и время, и ресурсы, и он создал мир страстей и эмоций – и страсти и эмоции, обращенные в слова, в наречия, стали магией его мира.

Но самое горькое – в том, что Автор никуда не уходил. Он сделал этот мир слишком реальным, он отдал всего себя, чтобы этот мир жил, и, не выдержав накала, Автор распался на шесть частей. Его решимость и упорство стали Нерушимым Драконом, его ярость и страсть – Огненной Жар-птицей, его сострадательность и умение сопереживать – Жар-птицей водоемов, его воображение и смекалка – Небесной Жар-птицей, а его ум и умение созидать обратились в Земляную Жар-птицу. А что до Обратного Элементаля, той самой проклятой Жар-птицы без имени, тогда, когда-то давно, она была душой самого Автора, его жизнью и смертью. Это была Жар-птица Творческого Сердца.

Нерушимый Дракон горел идеей продолжать творить этот мир, и так он в подражание Автору создал более «идеальных» «людей» – вампиров, оборотней, кикимор и прочих. Жар-птицы же любили души (а вместе с тем и тела) людей. Так появились жары. Но те из них, кто узнавал правду, хотели изменить, переписать этот мир. Тогда Жар-птица Творческого Сердца решилась и придумала смерть – символ обновления и воскрешения, автономной эволюции этого мира таким, каким он был задуман. Все обращается в прах и восстает из праха.

Жар-птицы и Нерушимый Дракон слабели и блекли, раздавая свои эмоции жарам и людям, и, понимая, что они тоже умирают, уступая дорогу следующим поколениям, они пришли к Жар-птице Творческого Сердца, умоляя ее что-нибудь придумать. Так было создано самое мощное наречие этой Вселенной – заклинание Верности. Оно было создано ради защиты Изначального Замысла. Когда найдутся или люди, или жары, или потомки Нерушимого Дракона, сильные духом настолько, что решатся поклясться своей жизнью, что будут защищать этот мир, они получат их силы, силы Изначальных, и не будут ведать смерти и покоя, пока эта Вселенная под угрозой.

Маги Шестикруга – не первые, кто присягнул на верность, были до них и другие, кто получил право уснуть вечным сном и передать свой пост следующим, но круг Янтарины Цорнской столкнулся с самой серьезной опасностью. Когда Ардрич прошел через трещину в прошлое и попал на шесть тысяч лет назад, были задеты швы Вселенной, и он получил немного силы родом не из этого мира. И главная цель Ардрича – найти Пергамент, Чернила и Писало, чтобы переписать все с нуля.

…Я не заметил, как Агата замолкла. Видения космического неба и яркие вспышки все еще стояли перед моим внутренним взором.

– То есть ты хочешь сказать, что я обладаю такой силой?.. Антимаги это вот это? Поверить не могу.

– Да.

Наверное, я должен был сказать нечто легендарное, нечто великое, что войдет в цитатники и будет высечено на подножии моей статуи, но хватило меня только на то, чтобы выдавить из себя простое русское:

– Охренеть.

– Тебе нужно найти остальных магов Шестикруга и вернуть им память до того, как освободится Ардрич, – где-то вдалеке гулко начали падать какие-то предметы, и Агата со страхом схватила меня за руки. – Пожалуйста. Обещай мне.

– Я обещаю, – я сказал это, и по щеке Агаты стекла слеза.

– Тогда займи трон, который твой по праву.

Все рухнуло в небытие: и кресла, и прожектор, и Агата. Остались лишь я, трон и мое освобождение в виде трех слов, которые я успел сказать.

…Я слышал миллиарды звуков – пение птиц в Индии, биение сердец королевской семьи Британии, распад атомных частиц в северокорейской лаборатории, дыхание астронавта на внеземной орбите. Я чувствовал, как тысячи умирают и как тысячи рождаются за одну секунду, уходившую на мой вдох, я знал, как бьется и пульсирует магма возле ядра планеты за сотни миллионов световых лет от моей койки…

Я люблю тебя.

Глава 11. САМЫЙ ВЕРНЫЙ ДРУГ

За три недели до праздника Янтарных огней

Полуночница подняла заградительную ленту, пропуская нас, затем ловко пролезла сама.

– Вам сюда нельзя, – начал было говорить полицейский, но она тут же сунула ему удостоверение и захлопнула его так быстро, что чуть по носу не ударила.

– Они со мной.

Полуночница плохо спала всю последнюю неделю, потому что в ее и без того небольшой квартире в Фортах Сердец теперь жила куча народу. На кровати с ней размещалась Юля, на диване я, в ванной Антон, а на подстилке возле двери спасенная овчарка Джезве.

Для меня наша легенда была шита белыми нитками. Посудите сами: за короткий промежуток времени в квартире одиночки Полуночницы появляется еще трое сожителей, не считая собаки. Я должен был скрывать, что я антимаг, Юля – что она древняя воительница, а Антон – что он бессмертный человек. Звучит как плохой анекдот, только вместо русского, немца и француза в бар заходим мы трое. В отличие от Светлова, я считал, что это надо как-то решать, рассказать правду, но он говорил, что еще не время. Итак, я продолжал скрывать, что я антимаг, Юля играла роль дальней родственницы Гефеста, а Антон находился под защитой как свидетель. Как Светлов и Полуночница подчищали за нами хвосты, я понятия не имел, но ответ, наверное, был самый простой. Если хочешь спрятать что-то