Да, я же теперь за честность в отношениях.

А еще я очень по Ромиону скучаю…

Так, что в конце рассказа у меня глаза на мокром месте.

Дамиан жмурится и берется за дверную ручку.

— Виола, прости, но я правда слишком устал, чтобы обсуждать подробности твоих отношений с моим братом.

— Да, — я вытираю щеки, — просто я подумала… Я не хочу тебе больше лгать. Так что… вот.

Дамиан отворачивается, но, прежде чем уйти, все-таки спрашивает:

— Так ты его все-таки любишь?

— Нет… Я… Я не знаю, — честно отвечаю я. — Мне было с ним хорошо. Как и с тобой. Но с ним…

— Лучше, — тихо заканчивает Дамиан.

— Нет! Просто по-другому. Он такой… Он всегда знал, что мне сказать, и еще с ним интересно… Дамиан, ты просто не понимаешь!..

— Мне кажется, ты тоже не понимаешь, Виола. Я-то знаю, каким милым может быть мой брат, — Дамиан усмехается и отворачивается. — Спокойной ночи, Виола.

— Ага… — говорю я в закрывшуюся дверь. — Спокойной ночи… То есть дня.

Ну что такое, а?..

Если Ульрик и заходил, то я об этом ничего не знаю. Потому что я подумала — я тоже хочу спать, и что, должна ждать какого-то гоблинского императора? Много чести!

Поэтому наш с ним разговор происходит уже за полночь, когда я зачем-то выползаю в гостиную. Ульрик сидит около «очага», обложившись какими-то свитками, почти зарывшись в них, и беспрестанно зевает.

Но меня замечает. Точнее, снова таращится, как на чудо света, и я на всякий случай уточняю:

— Я Виола. Розалинда в каком-то королевском «кармане» собирает слово «вечность».

— Расскажи, — тихо, совсем по-человечески, а не визгливо, говорит Ульрик.

Я рассказываю и сама не замечаю, что принимаюсь императора гоблинов успокаивать: «Все будет хорошо, вы же Роз спасете?»

Ульрик усмехается и в ответ заверяет меня, что он уже раскалил туфельки для королевы Изабеллы, в которых она будет танцевать на его с Роз свадьбе. А потом облегченно улыбается:

— Она жива…

Он любит Роз, понимаю я. Действительно любит, а не как все остальные ее ухажеры. Те восхищались ее красотой, весельем, очарованием. Этот любит по-настоящему. Ромион, королева, посмотрите: вот она — настоящая любовь. Она существует. Видите?

Хотела бы я, чтобы кто-нибудь полюбил меня так же. Не чтобы расколдовать — плевать мне на мою внешность, я и без красоты себе приключения нахожу. А чтобы я знала: есть кто-то, кто принимает меня любой, даже лягушкой, даже красавицей, даже… самой собой.

А еще — хотела бы я так же любить…

— Ваше ужаснечейство, я от вас завтра сбегу, — сознаюсь я, мне не хочется больше лгать. Даже Ульрику. — Вы меня простите, но я должна помочь…

— Виола, я понимаю, что она твоя сестра, — качает головой Ульрик, — но я не могу позволить тебе…

— Нет, не Роз, — перебиваю я. — Роз вы спасете. А мне нужно спасти одного принца… Он спит сейчас мертвым сном, и у него нет никого, кто мог бы разбудить его поцелуем настоящей любви. Так что я должна найти способ разбудить его как-нибудь иначе. Поэтому простите, ваше ужаснечейство. Но мне придется сбежать, если вы меня не отпустите.

Ульрик смотрит на меня, долго, молча. Потом снимает одно из своих колец.

— Держи. Это твой пропуск в мои подземелья. Если тебе на поверхности вдруг понадобится быстро исчезнуть, просто коснись им земли у себя под ногами, и мои слуги тебя проведут.

— Спасибо… — Я надеваю кольцо на указательный палец — как раз впору. Надеюсь, мне, дневной, жать не будет?

— Попроси их потом перенести тебя в башню, где спит сиернский принц. Королева окружила ее своей живой изгородью, но защиту под землей пока не поставила. Быть может, ты успеешь до того, как мы начнем воевать, — Ульрик улыбается. — Не могу же я позволить, чтобы сестра моей невесты пробиралась к своему принцу через колючки, как какая-то… рыцарка.

Я улыбаюсь в ответ.

— Спасибо. То есть вы нас завтра отпустите?

Ульрик встречается со мной взглядом и поднимает бровь.

— Ну конечно, нет. Во-первых, ты должна сидеть под замком и ждать моих приказаний. Во-вторых, портал твоего друга-демонолога принесет тебя к Виллинде куда быстрее, чем мои туннели.

— Вы все слышали!..

— Это мои подземелья, Виола. Конечно, я все слышал, — усмехается Ульрик. — Иди, отдыхай. Как у вас на поверхности говорят: «Утро вечера счастливее».

— Мудренее, ваше ужаснечейство, мудренее.

— Я ошибся, ты действительно похожа на Роз, — говорит мне вслед Ульрик. — И не только внешне.

— Спасибо, ваше…

— Ульрик. Мы почти семья.

— Ага. Спасибо, Ульрик.

А может, и не затиранит он Роз. Может, я еще ей завидовать буду.

Да что там — уже завидую!

Утром я встречаю в гостиной Дамиана, который сосредоточенно чертит на полу ощетинившуюся лучами звезду.

— Я был в Астрале, — говорит он вместо приветствия, — мне подсказали вот такой рисунок.

Я смотрю и понимаю, что или подсказавшие жестоко над Дамианом посмеялись, или моя ведьма-крестная действительно такая страшная, что ее даже демоны боятся. Вся звезда буквально испещрена символами, большими и маленькими. Ступить в нее и не стереть хотя бы один будет очень сложно.

— Виола, на всякий случай, — не отвлекаясь от рисования, говорит после паузы Дамиан, — у тебя нет ничего, что принадлежало бы Виллинде? Тогда я смогу лучше замкнуть «щиты» и…

— О! У меня есть пропуск через все ее ворота и заклинания! — радостно сообщаю я. — Вот.

И снимаю с простого кожаного браслета единственную невзрачную подвеску.

— Вилла сказала никому про нее не говорить и никогда не снимать… Дамиан, что такое?

Дамиан смотрит на подвеску, потом на свою схему. На меня.

Очень тяжело вздыхает.

Забирает у меня подвеску и мыском принимается стирать свое художество.

— Виола, ну вдруг, у тебя больше никаких амулетов нет? От каких-нибудь еще колдунов? Твой отец больше ни с кем не общался? Клятву тебе никто не приносил?

— Не-е-ет… О, Дамиан, я только сейчас вспомнила: Вилла ненавидит мужчин. То есть она их совсем, вообще ненавидит. Поэтому давай-ка я одна схожу, все узнаю…

— Даже не думай. Одну я тебя к самой страшной ведьме нашего мира не пущу.

— Самой?.. Ладно, хорошо. Только поговорю я с ней все-таки одна, а то она гостей, честно говоря, не очень привечает, особенно мужского пола, особенно рыцарей. Ну, знаешь… Комплексы, тяжелые воспоминания и все такое… У нее есть приемная дочь. В башне. В большой, в смысле высокой. Мы с Роз к ней в гости иногда заглядываем. Так вот, давай тебя там спрячем?