Убираю нож за спину и сладенько, копируя Роз, зову:

— Благородный рыцарь, я вас сейчас освобожу, только вы меня, пожалуйста, не бейте — я действительно заколдованная принцесса, злая ведьма украла меня у мамы с папой, превратила а… это, — всхлип, — и заставляет каждый день мыть полы в ее башне! А вы видели, какая огромная у нее башня? Я вас освобожу, а вы передайте весточку моим родным, они вас отблагодарят!.. Хорошо?

Взгляд рыцаря смягчается, и я аккуратно перерезаю его веревки, а потом помогаю из них вылезти.

— Скорее, рыцарь, скорее! Ведьма может вернуться в любую минуту!

И словно в подтверждение за окном сверкает молния.

Рыцарь ускоряется. Кратчайшей дорогой я веду его к порталу, прочь из башни и из леса, и… Надеюсь, Вилла ничего не меняла, и портал правда откроется в горах троллей?

Уже перед порталом у рыцаря просыпается совесть. Велеречиво поблагодарив меня, он ловит мой взгляд и вдруг впивается мне в губы. Х-х-хам! Я отскакиваю, влепляю ему пощечину. Потом вспоминаю, что хотела-то совсем не этого.

— Ах, благородный рыцарь, вы, наверное, думали снять с меня проклятье? А то я вас не так поняла…

Благородный рыцарь прижимает руку к щеке и бормочет извинения.

— Но меня не расколдовать обычным поцелуем, — рыдаю я. — Вам нужно приплыть на остров, что посреди моря-океана, сорвать там золотое яблоко, накормить им утку, приготовить ту утку, а потом в железных сапогах принести эту утку мне. И только тогда быть может…

Судя по лицу рыцаря, к черту ему такая принцесса, хоть и сто раз раскрасавица.

— Ах, жаль, — всхлипываю я. — Ведь мой отец богат, а моя мать…

И расписываю прелести свадьбы со мной с меркантильно-материальной точки зрения. Отношение рыцаря к сапогам и утке по ходу рассказа меняется, а в конце он и вовсе глядит на меня, открыв рот.

— Я спасу тебя, моя суженая! — он шагает в портал. — Жди меня, только очень жди!

И исчезает.

— Море-океан? — смеется Вилла, появляясь рядом со мной. — Виола, ты хоть представляешь, сколько там островов с утками и яблоками?

Я пожимаю плечами. Наверное, много. У меня плохо с географией этого мира.

— Зато он еще лет семь к тебе не придет.

— Да уж, — фыркает Вилла. — Ему было бы проще, действительно испеки я его в печи… Смотри, Виола, через семь лет он явится с уткой, что я ему скажу?

— Не явится, матушка. Уже в горах троллей сдастся. Но посмотреть мне в глаза будет стыдно, так что он теперь станет обворовывать какую-нибудь другую ведьму… А у тебя еще остались те вкусные мидии? То есть пальчики?

— Так какой совет тебе был нужен, Виола? — спрашивает меня крестная чуть погодя на кухне (о боже, если я съем еще этих мидий, мне будет плохо, но как же хочется — не остановиться!). — Заодно скажи, почему от тебя фонит высшим демоном и сиернским демонологом одновременно?

— Мм, — усилием воли я отодвигаю блюдо с мидиями. Кажется, зря: вместо них чудесным образом появляется мармелад. Ма-а-атушка! — Ты… м-м-м… знаешь Дамиана?

— Солнышко, да кто ж его не знает! — усмехается Вилла. — Будущего Темного Властелина обязана знать каждая уважающая себя ведьма.

Мармелад идет у меня не в то горло.

— Чт-то?! Кого? Властелина?!

Вилла пожимает плечами и подливает мне еще лимонада.

— На роду у него написано. Любящие родители насильственно убиты, с братом не в ладах, дар демонолога крепчает, ранимая душа все принимает всерьез, и так низкая самооценка продолжает падать… Через десять лет Властелин окончательно созреет, озлобится и пойдет завоевывать мир.

Ага. «Тварь ли я дрожащая…», да? Дамиану это действительно подходит.

— Матушка, Дамиан — мой друг, и я тебе честно скажу, что мир ему не нужен. Ну… ну какой из него Властелин, матушка?

— Есть предсказание, что хороший, — улыбается Вилла. — Он принес тебе клятву?

— Откуда…

— Солнышко, это будет не первый Властелин, которого я увижу на своем веку. Я знаю, какие они, — Вилла смеется, — ранимые и тоскующие. Им просто необходимо кого-нибудь защищать. Поверь мне, у каждого Властелина есть своя возлюбленная, как у каждого дракона — своя принцесса. Так он тебе поклялся?

— Да…

— Надеюсь, ты не додумалась привести его сюда? Потому что иначе я просто обязана взять его в ученики, чтобы подробно рассказать, как и от чего тебя нужно защищать и…

— Матушка! Хватит!

Вилла усмехается. Потом, прищурившись, смотрит на меня.

— Он тебя уже целовал?

— Да!

— Хм.

— Матушка!

— Вилла, ты мне как дочь, и если этот недо-Властелин сделал тебе больно, то я сначала спущу с него шкуру, а потом возьму в ученики и…

— Ну хватит! Матушка, мне нужен совсем другой совет. Скажи, как можно снять заклятие мертвого сна?

— А ты еще и заснуть собралась? — ахает великая черная ведьма и тут же смеется. — Хорошо, хорошо, Виола. Я серьезна. А мертвый сон снимается поцелуем любви. Это просто.

— Но если… м-м-м… нет любви? А расколдовать все равно надо?

Вилла вздыхает. Тяжело смотрит на меня.

— Ты связалась с королевой Сиерны?

— Э-э-э… Да.

— Прекрасно! Ох уж эта твоя сестра… Я так и знала! — Новый вздох. — Рассказывай.

— Ну…

— Все рассказывай, Виола. Я узнаю, когда ты солжешь.

И вот они минусы положения, когда твоя крестная — ведьма…

А еще она может читать мои мысли.

М-да…

Рассказываю. Без утайки. Все (ну, кроме того, что Дамиан сейчас в башне с Рапунцель, но это же к делу не относится, да?).

— Виола, — когда я замолкаю, тихо говорит моя крестная, — я помогу тебе. Конечно. Но только должна тебя предупредить: если сиернский принц проснется, это еще больше усложнит твою жизнь.

— Как? В смысле — а точнее?

— А точнее, — Вилла тяжело вздыхает, — ты потеряешь свое счастье.

— Счастье? Матушка, как? Ромион на меня обидится? Или что? — Я смеюсь, но Вилла действительно серьезна.

— Ты уверена? Ты действительно этого хочешь? Королева Сиерны проиграет в любом случае, а на престол взойдет твой друг Дамиан. С этого начнется его становление Темным Властелином. Так это должно быть, Виола. Мне жаль, но ты не из нашего мира, и ты вмешаешься, а в итоге поменяешь порядок вещей. К счастью или нет — я не вижу.

— Но мое несчастье ты тем не менее видишь?

— Виола, — Вилла качает головой, — его не надо видеть. Достаточно видеть тебя. Ты уверена?

Ромион спит мертвым сном вечность, Дамиан становится королем и «чернеет»… И я одна могу это изменить? Ценой своего счастья?