— Да? До сих по-о-ор?

— Виола, умолкни. Я пытаюсь сосредоточиться, — огрызается Дамиан. Милый, робкий Дамиан, который слово поперек мне сказать боялся?

Хм, а такой он мне даже больше нравится…

— И еще: как только мы спустимся, молчи и делай все так, как я скажу или покажу. Точно так. Поняла?

— Угу…

А когда приказывает — вылитый Ромион. Который, бедняга, спит сейчас заколдованным сном… Я вспоминаю, как он касался веретена, как он говорил, что уже почти не боится, как он… А-а-а!

— Виола, ну что такое?!

— Ромиона… жа-а-алко…

Дамиан тяжело вздыхает.

— Ему я уже ничем помочь не могу, — сквозь зубы, нехотя, отвечает он. — Вытащу отсюда хотя бы тебя. И пожалуйста, ты можешь просто держаться за меня и молчать?

— Могу…

Держусь и молчу. Держусь и молчу. Держусь и… Мама! Там монстр на меня смотрит! А-а-а, я хочу домой, обратно — куда-нибудь подальше отсюда!

Но Дамиан уже ступает на землю, я, чуть погодя, тоже — и мы оказываемся в окружении таких монстров, что в кошмарном сне не приснятся. Они огромны, мохнаты, клыкасты и с жадностью глядят на нас, а из открытых ртов капает слюна…

Я очень надеюсь: Дамиан думал, что делал, когда спускал меня сюда.

Демоны или духи. Наверняка, потому что обличья они постоянно меняют, но клыки-когти остаются неизменными. А когда мы проходим мимо, еще и обрастают шипами. Но все-таки медленно отступают в сторону, дают дорогу.

Я держусь за руку Дамиана, стараюсь идти рядом и вижу, как по его лицу капельками стекает пот (хотя здесь совсем не жарко), глаза прикрыты, а губы шевелятся. Ну да, если эти, вокруг нас, демоны, а Дамиан же демонолог, то, наверное, он их заколдовывает? Да? Как-то так.

И все идет более-менее хорошо, пока черное небо над нами не начинает сиять, а я в ответ тут же свечусь золотом. Наверняка где-то не здесь, в нормальном мире, наступает рассвет.

Дамиан поворачивается ко мне, щурится… И наверное, сбивается.

Монстры дружно рычат, их глаза загораются ярче.

Дамиан шипит что-то неразборчивое, и небольшое пространство у нас под ногами огибает, как барьером, золотая линия. Монстры подступают, останавливаются у нее и рычат еще яростнее.

Дамиан выхватывает откуда-то кинжал, озирается, и я ясно вижу по его лицу, что как-то не так он планировал отсюда убраться. И что он напуган, но всеми силами пытается этого не показывать.

Что мы в полной…

— Виола, стань ближе ко мне.

— И чем это поможет? — Это несправедливо, но я на него злюсь. Вечно у Дамиана все планы рушатся. Хотел меня поцелуем расколдовать — провал. Хотел меня из башни с помпой вытащить и по двору монстров эффектно провести — облом.

— Встань. Ближе. — И сверкает на меня своими желтыми глазищами. Кстати, желтый ему не идет.

М-да, похоже, в минуту смертельной опасности я становлюсь паникующей идиоткой…

— Ну встала. — Ближайшие монстры пытаются пересечь черту, и тут выясняется, что мы с Дамианом стоим в защитном куполе, который мерцает всеми цветами радуги и переливается заковыристыми символами.

— Почему я раньше не замечал, что ты такая? — вздыхает Дамиан, обнимая меня и… О, мы летим. А почему раньше было так не сделать?

Я лягушка-путешественница…

И монстры за нами косяком…

Этот бред когда-нибудь кончится?

— Что ты не замечал? — Я снова цепляюсь Дамиану за шею и думаю: а прилично будет еще и ногами обнять, а то я соска-а-а-альзываю!

Какая-то странная у него трансформация… Уродует моего Дамиана. Вот, уже и чешуей покрываться начал. Если так пойдет, то он в дракона превратится?

Но Дамиан остается Дамианом, и через пару секунд чешуя исчезает, плечи возвращаются, и он ловит меня на руки сам.

— Что ты такая упрямая. И что иногда меня это бесит!

— Ах, тебя бесит!..

Развить эту тему мы не успеваем, потому что монстры нас догоняют, а Дамиан снова закатывает глаза, покрывается чешуей и роняет меня.

Я лечу вниз — мы далеко уже забрались, к самым облакам, и лететь мне до-о-олго. Заодно пересматриваю свои взгляды насчет высоты. Кажется, я ее уже боюсь.

Это странно, но у меня в голове проносится сакраментальное: «Рожденный ползать…» — я на это обижаюсь и напоследок раскидываю руки-ноги так, будто парю. А чего — свержусь в замковый двор в позе звезды. Красиво?

И-я-а-а-а-а-а!

— Ваше высочество, вы вышли на тропу войны?

— Габриэль, сколько раз я просила: прежде чем меня хватать, хотя бы спроси разрешения. Как я теперь узнаю, красиво буду смотреться в позе звезды на каменной плитке или нет?

— Отпустить, ваше высочество?

— Нет. Чего уж, неси. А! Постой-ка! Ах ты преда-а-а-а-тель!

У Габриэля делается такое лицо, что меня просто безумно тянет смеяться: такое чувство, что он хочет улыбнуться, но все равно пытается остаться серьезным.

— Ваше высочество, вы очаровательны.

— Да-а-а, я така-а-ая… В смысле, ах ты преда!..

— Вас спасает высший демон, — все-таки улыбается Габриэль, поднимая меня все выше и выше к облакам, — который до этого поклялся вашей сестре в верности, и все, что вы можете по этому поводу сказать…

— Я много чего могу сказать! Сейчас я тебе все скажу!..

Габриэль смеется. Громко, долго и заливисто. Кажется, впервые на моей памяти.

Может, у него истерика?

Нет, серьезно, он не останавливается.

Так что, когда мы приземляемся куда-то на утес (вид, кстати, открывается красивый: утро, солнышко, облака золотистые — и море трав внизу колышется…), я выворачиваюсь, встаю на ноги и влепляю Габриэлю пощечину.

Смех резко стихает.

А я — тоже резко — вспоминаю, что Габриэль ведь высший демон и его тут все боятся.

И на пощечину он может обидеться…

М-да, нехорошо получилось.

Я заглядываю в потемневшие глаза Габриэля и совершенно по-идиотски улыбаюсь.

— Это я любя.

Габриэль вздергивает бровь.

— А если я любя сейчас сдачи дам?

Все еще улыбаясь, я подставляю щеку.

— Давай.

Но вместо пощечины он очень аккуратно, кончиками пальцев касается моей щеки.

— Ты удивительная, Виола. — Я хмурюсь, и он добавляет: — И очень красивая.

— Демоны любят лягушек? — усмехаюсь я. — Жареных, печеных, в кляре?

— Живых, — улыбается Габриэль. — Таких, как ты, только живых. Ты ведь ничего о нас не знаешь, Виола? Совсем ничего. Это в тебе и очаровательно. И еще ты совсем меня не боишься. Такая маленькая, такая глупенькая, хрупкая — и такая смелая.