– Все, – сказала она. – Пошли.

И, с грохотом откатив верь купе, первой вышла вбезукоризненно чистый вагонный коридор, застеленный темно-бордовыми ковровымидорожками, напрягшись, как струна, в знакомом и пленительном ощущениирешительного мига: когда события рванулись вперед, и ничего уже нельзяпереиграть, и поздно отступать...

Еще издали, громко и сварливо заговорила, почти крича:

– Да на кой черт ты мне сдался, импотент чертов? Задолбал посамое некуда! Я лучше пойду трахнусь с кем попало, лишь бы выглядел приличнымчеловеком...

Спутник бежал за ней, как и полагалось по роли, срастерянным и жалким лицом, хватал за локоть, пытался что-то объяснить,успокоить, просил не устраивать сцен на людях. Она возмущенно вырывала руку иотругивалась, все ускоряя шаг...

Часовой косился на них, но пока что без должнойбдительности. И они очень скоро оказались совсем рядом с ним. На его лицепоявилась откровенная досада: конечно, хуже нет, когда источником лишнегобеспокойства служит такая вот взбалмошная парочка...

Остановившись сходу и переступая на месте, как норовистаякобылка, Марина спросила надрывным, капризным тоном:

– Молодой человек, можете вы для меня кое-что сделать?

– Ну, трудно обещать сразу... – настороженно ответилчасовой. – А что именно?

Очаровательно улыбаясь, Марина ответила честно:

– Сдохнуть...

И нанесла удар, прежде чем он успел что-либо осознать,правой ладонью в горло, правым коленом в пах. Ее напарник, как оказалось,обладал вполне приличной реакцией – в тот же самый миг сильным рывком отвалилдверь в купе. И выстрелил внутрь, свалив второго телохранителя Бородина,успевшего приподняться с мягкого дивана лишь чуть-чуть. Тот рухнул, скрючившисьв нелепой позе с черной дырой над переносицей, а в следующий миг внутрьворвалась Марина, швырнув впереди себя в качестве живого щита так и неразогнувшегося часового прямо на Бородина, отточенным движением ушла чутьвправо, ударила ногой по запястью супермена, выбив пистолет, который он спохвальной быстротой успел-таки выдернуть из-под пиджака. Напарник ворвалсяследом, в купе моментально стало очень тесно из-за набившихся в него живых имертвых.

– Дверь! – рявкнула Марина.

Напарник проворно задвинул дверь.

– Футляр! – повелительно крикнула Марина, держаБородина на прицеле и видя, что тот ее пока не узнал. – Футляр, живо! Гдекоды, мать твою?!

Сейчас футляр этот, без сомнения, был для него важнее всегона свете. И он не справился с собой, взгляд инстинктивно повело в сторонулежавшей тут же, у него под боком, коричневой спортивной сумки.

Этого ей хватило. Гибко извернувшись, она рванула сумкуиз-под локтя Бородина, ухитряясь в то же время держать в поле зрения своегопомощника и надзирателя. Дернула «молнию», выхватила левой рукой тот самыйпластиковый футляр, казавшийся серым, совсем обыкновенным на вид, большимпальцем нажала вниз застежку. Конечно, они его давным-давно вскрыли,справившись с хитрыми замками, дабы убедиться, что добыли именно то, чегожаждали...

Внутри покоились дискеты, штук двадцать, на ребре, ваккуратных прозрачных коробках. На внутренней стороне крышки красовалисьбольшие красные буквы, сообщавшие, что данный предмет является особо ценной изасекреченной собственностью Северного правительства, и субъекты, решившиесяознакомиться с содержимым, подлежат каким-то жутким карам согласно целойроссыпи параграфов и статей, тут же скрупулезно перечисленных...

Не требовалось лезть Бородину в штаны раскаленнымиплоскогубцами – достаточно было видеть его глаза. Сразу ясно: это и есть оно,сокровище, нет нужды в допросах с пристрастием и изощренных психологическихловушках...

У Марины снова встал перед глазами обгоревший самолет,«птица-призрак», с черными косточками Тимофея Сабашникова внутри… И она,не колеблясь, потянула спуск. Удар пули, угодившей в правый висок, швырнулБородина к стене, в его дальнейшем физическом существовании не было никакогосмысла с позиций строгой рациональности. Марина, конечно, предпочла бы, чтобыон умирал подольше и не так легко, но сейчас у нее не имелось ни секунды наличные прихоти.

Напарник торчал рядом. Его пистолет уставился дулом вверх, авовсе не в сторону Марины. Значит, поживем еще, мельком подумала она ивстрепенулась, услышав не понравившийся ей звук снаружи. Кивнула своемупомощнику. Тот проворно шагнул к двери и вмиг ее откатил.

Марина выглянула из-за его спины, справа. Достаточно былобеглого взгляда, чтобы оценить ситуацию. Проводник, в распахнутом кителе, ссосредоточенным, решительным лицом, находился совсем близко, и в правой руке унего посверкивал вороненый короткий автомат с глушителем, вполнепрофессиональная штучка...

Мгновенно переместившись влево, Марина дернула за локотьнапарника, ногой подбив его щиколотку так, что он надежно потерял равновесие ипокорно мотнулся в ее руках, сыграв роль надежного щита. Она ощутила, каксодрогнулось его тело под ударом доброй дюжины пуль, всем своим существомпочувствовала тот неуловимый, неописуемый миг чужого расставания с жизнью ивыстрелила из-под его локтя, свалив проводника.

Позволила себе пару секунд неподвижности, чтобы осмотретьсяи оценить ситуацию. А потом закинула оба трупа в купе, отчего там стало ещетеснее.

В коридоре никого не было. Марина с радостью отметила, чтона ковровой дорожке осталась лишь парочка мелких пятен, казавшихся совершенночерными. Единственный уцелевший в карусели, тот, которого она оглушила вкоридоре, слабо заворочался, застонал.

Следовало бы пристрелить и его к чертовой матери для полногокомплекта, но Марина ограничилась тем, что нанесла удар ногой, отправившийпротивника в бесчувствие не менее чем на час. В себя он придет уже в столице.Пусть остается живым в качестве ложного следа. В подобной игре со стольогромными ставками любой, кто возьмется расследовать столь жуткое поражение своих,моментально преисполнится недоверия и подозрительности к этому незадачливомусупермену. Как ухитрился выжить в такой бойне, отчего нападавшие, положив всехдо единого, именно этого оставили ни с того ни с сего в живых? За какие такиезаслуги? Не кроется ли тут черная измена и откровенное предательство?Заговорщики – самые подозрительные люди на земле. Что бы этот тип ни вякал,веры ему не будет долго...

Она окинула себя быстрым взглядом. Отлично, на белой блузкенет ни единого пятнышка крови, вы невероятная чистюля, сударыня, за чтозаслуживаете похвалы от себя самой, ведь пока сама себя не похвалишь, никто ине догадается...

Пора сматываться. Начиналось самое трудное – избавитьсякак-то от китайцев, которые в неизвестном количестве отираются поблизости. Достолицы не так уж долго, нужно продержаться даже менее получаса. Итак... Двавагона первого класса и еще с полдюжины гораздо менее презентабельных дляпростонародья. В первоклассных китайцев нет, они не стали светиться...