– Не хочу его больше видеть.

Никаких других подробностей добиться от нее не удалось – при желании Няшка могла быть феноменально упрямой.

О том, во сколько Павлентию обошлось все снаряжение, он предпочел умолчать, однако, судя по печальным воздыханиям, допускаемым им каждый раз, когда разговор заходил об этом, сумма была немаленькой.

И вот на третий день группа выдвинулась в поход. Федька, как было условлено, спрыгнула прямо из окна своей комнаты, выходившего на заросший задний двор бывшей больницы, чтобы не показываться на глаза посетителям, и сразу скрылась в зарослях кустарников. Остальные же, следуя легенде о простом рейде за артефактами, торжественно вышли через парадный вход.

Зона, как всегда, встретила их тяжелым небом и холодным ветром.

Путь на северо-запад пролегал по лесам, перемежающимся холмистыми пустошами. Охровая мгла на горизонте, жухлая сухая трава и периодически попадающиеся остовы неизвестных зданий – вот все, что видели путники большую часть первого дня своего похода. Солнце едва виднелось из-за облаков желтым тусклым шаром, откуда-то издалека иногда налетал ветер, несущий ядовитые испарения болотных аномалий, и тогда Терапевт, шедший впереди, поднимал правую руку, давая знак надеть газовые маски. Федька брела неподалеку, то исчезая в зарослях по сторонам тропинки, то вновь появляясь и проводя с отрядом некоторое время, чтобы снова затем куда-то отойти. Признать в ней прыгуна сейчас было решительно невозможно, однако странной ее внешность показаться могла однозначно: одета она была достаточно легко для сталкера, оружия при себе не имела, вообще не несла никакой поклажи, кроме легкого рюкзака, а лицо прыгуньи было покрыто свежими шрамами. Шла Федька прямо и уверенно, на двух ногах, и лишь иногда, когда измененный позвоночник давал о себе знать, она опускалась на четвереньки и некоторое время передвигалась характерными для прыгунов частыми подскоками. Для нее Зона выглядела совсем иначе: живая, наполненная разнообразными запахами и звуками, таящая несчетное количество загадок и просто интересных мест, пестрящая бесконечным количеством цветов и оттенков зеленого, серого, желтого и таких, названия которым Федька не знала. Избавившись от противогаза, она могла смотреть на мир такой, каким он был, словно открывая его для себя заново, и это ощущение приводило мутанта в первобытный восторг.

Маленький поселок с пустыми окнами показался из-за леса уже к закату. Было бы вполне логично заночевать здесь, но Федька, едва сталкеры приблизились к домам, начала шумно тягать носом воздух и глухо рычать.

– Она чует опасность, – пояснила Няшка в ответ на вопросительные взгляды остальных.

Недолго посовещавшись, сталкеры решили довериться своей спутнице и не стали останавливаться здесь. Вместо этого, пройдя еще пару километров, они присмотрели себе уютную полянку в стороне от заросшей грунтовки. Дорога проходила совсем рядом с ней, но благодаря густому ивняку рассмотреть с нее разложенные вещи и спальники было решительно невозможно.

Когда стемнело, все четверо собрались у костра. Федька устроилась под деревом поодаль, забрав с собой подогретый ужин, остальные собрались поближе к источнику света: Конь молча смотрела в огонь, сидя на поваленной сосне, Терапевт ворошил палкой раскаленные угли.

Няшка, все это время глядевшая в темноту лесных глубин, повернулась к нему и тихо спросила:

– Как думаешь, почему Федьке не понравилась та деревня?

Врач неопределенно качнул головой.

– Может, учуяла кого-то. Мало ли… мурочка, стая псов… упырь.

– Нет больше упырей, – спокойно проговорила Конь, не отрывая взгляда от пляшущих язычков пламени.

– Может, и нет, – легко согласился Терапевт. – А может, просто встречаться перестали. Все меняется, Зона тоже. Существа адаптируются, свыкаются с нами. Это очень заметно, кстати!

Конь усмехнулась.

– Скажи еще, что все прыгуны скоро, как Федька, разумненькими станут. – Она незаметно бросила короткий взгляд в сторону мутанта, но та, даже если и слушала их разговор, никак не отреагировала.

Терапевт тоже пропустил подколку мимо ушей, помолчал, будто формулируя свою мысль, затем воткнул палку в землю и неторопливо, взвешенно заговорил:

– Я не рассказывал это. Не хотел пугать. Но есть одна тенденция, которую в последнее время хорошо видно. Раненые, которые попадают ко мне, стали теперь другими. Раньше травмы были… – врач пощелкал пальцами, подбирая слово, – случайными, что ли. Аномалия ли, мутант ли – все било, как повезет и куда придется. А сейчас они стали повреждать самое важное. Намеренно, метко. Понимаете?

Няшка отрицательно помотала головой.

– Мутанты всегда повреждали важное, они хищники. – Конь наконец оторвала взгляд от костра и посмотрела на Терапевта. В ее глазах, будто перенятый из огня, на который она так долго смотрела, мерцал трепещущий блеск. – Хищники не бьют наугад.

– Смертельных и тяжелых ран стало больше, – мягко ответил врач. – Это факт.

Конь ничего не сказала, лишь отвернулась и осталась сидеть неподвижно. Няшка растерянно кивнула, стараясь не показывать тревогу, а затем отошла к Федьке, оставив Терапевта наедине со своими мыслями.

Когда костер потух, все вокруг затопили комары, которых до этого худо-бедно распугивал дым. Назойливый треск насекомых вкупе с их жужжанием долго не давал заснуть, потому наутро все, кроме Федьки, заночевавшей в густых ветвях сосны, проснулись разбитыми и вялыми.

День выдался почти солнечным – через тонкие облака свет мягко рассеивался, давая временами ощущение летней погоды. Федька снова то рыскала по интересным только ей закуткам, то возвращалась к группе, сталкеры же шли гуськом по бывшей проселочной дороге, наполовину заросшей раскидистым кустарником.

Терапевт шел первым, высматривал наличие аномалий впереди и сверялся с детектором, Конь на ходу просматривала карты на бумаге и смартфоне, слушая, как мерный звук шагов перемежается негромким клацаньем оружия, висящего на плече, о металлические пряжки пояса, и рассеянно разглядывала окрестности. Она шла замыкающей, но первой заметила: впереди что-то неладно.

– Няшка, Терапевт!

Сталкеры остановились и обернулись.

– Прислушайтесь.

Все трое замерли. Тишина.

– Насекомых нет, – прошептала Конь.

И действительно: все звенящие, жужжащие и стрекочущие звуки, плотно окружавшие их с самого утра, исчезли полностью. Только густой кустарник тихо шелестел недавно появившейся свежей листвой, да лес привычно шумел верхушками вековых сосен.

Трое сталкеров стояли на грунтовке, оглядываясь по сторонам.

– А где Федька?

Няшка пожала плечами.

– Отошла снова, наверное. Федя!

Ее оклик будто потонул в вязкой тишине, практически не оставив эха. Всем троим это показалось достаточно подозрительным.