Решив так, девушка побежала по дороге обратно, откуда еще час назад они вчетвером, ничего не подозревая, шагали к неведомой аномалии.

По ощущениям, Няшка пробежала уже не один километр, дыхание сбилось, в боку кололо, жутко мешало болтающееся на ней снаряжение. В какой-то момент девушка обернулась и остановилась: прорубленная в траве тропинка, по которой они пришли, выходила на дорогу совсем рядом, буквально в десятке метров от нее.

Страх мерзким холодком коснулся спины. Она попыталась бежать обратно, но это тоже не дало ни малейшего результата.

– Конь! Терапевт!

Крик вырвался непроизвольно. Няшка ускорила бег, понимая, что это ни к чему не приведет, и почти сразу споткнулась, зацепившись ногой за ногу, упав боком в придорожные кусты, спасшие от ушиба. Туго набитый рюкзак слетел с плеча и, провалившись сквозь ветки, покатился в траву. Девушка встала и шагнула в бурьян, чтобы поднять его. Сделать это оказалось проще, чем она ожидала: заросли оказались не такими уж и густыми. Няшка побежала по ним. Спустя десяток шагов буквально провалилась в сплетение тугих прутьев, скрывавших небольшой овражек, и кубарем скатилась вниз. Она аккуратно встала, отряхнулась и осмотрелась. Оказалось, что девушка стояла на довольно тонкой ветке, листья которой будто в невесомости парили в разные стороны, колыхаемые довольно холодным, но легким ветром. Впрочем, главным было не это. Возле ее взъерошенных после падения волос колыхались метелки травы, а над головой сплетались толстые корни неизвестных ей деревьев. И земля, на которой лежал рюкзак.

От неожиданности Няшка вскрикнула и, вскинув руки вверх, уперлась ими в землю. Земля оказалась холодной и твердой. Аккуратно ступая по ветке и перебирая руками по земле, девушка прошлась до ствола и перешагнула на него. Мир будто перевернулся на девяносто градусов: теперь впереди стеной стояла оплетенная корнями земля, позади же – едва виднеющееся сквозь путаницу ветвей, рассеченное пляшущими полосами солнечного света сине-серое небо. Дойдя до корней, Няшка попыталась ступить на них, но тут же оказалась снова на самом кончике ветки, макушкой к земле.

Ухватившись за лямки рюкзака, она на удивление легко притянула его, но при этом едва не потеряла равновесие, рискуя упасть куда-то в небо. Балансируя на ветке, она держала рюкзак на уровне своего лица как воздушный шарик – он по-прежнему тянулся вверх, к земле. Это совсем никуда не годилось. Девушка накинула лямку себе на руку и принялась озираться по сторонам в поисках чего-то, что поможет ей вернуть мешок в нормальное положение или хотя бы подаст идею, как опустить его к себе. В идеале, ей бы самой попасть на землю к рюкзаку, но как? Ее взгляд хаотично метался по земляному потолку над головой, как вдруг впереди что-то мелькнуло. Няшка замерла, удивленно моргая: впереди, у самых корней, лежал, будто кусок тяжелого облака, переливающийся хитросплетением светлых линий комок. Артефакт! Странным при этом было лишь то, что смартфон со встроенным модулем – определителем аномальной активности и артефактов – молчал, тогда как на таком расстоянии до сгустка он должен был протяжно и навязчиво тренькать.

Аккуратно подойдя к стволу, Няшка вытащила из рюкзака пустой контейнер и подхватила им маленькое только что найденное облачко. Надежно упаковав трофей, девушка встала в полный рост и попыталась спрятать контейнер в рюкзак, но тот отказался теперь принимать эту малую часть содержимого обратно. Емкость выскользнула, Няшка успела перехватить ее, но оступилась и провалилась сквозь ветки в небо, а уже через долю секунды пулей вылетела обратно на тропу, чуть не сбив с ног Федьку. Рядом шлепнулся снова ставший тяжелым рюкзак.

Прыгунья отошла на пару шагов, словно ожидая, пока человек, столь внезапно появившийся перед ней, встанет на ноги. На лице ее была маска.

– Феденька! – Няшка бросилась к ней и радостно обняла худое тело мутанта. – А зачем тебе маска?

Та молча постучала острым ногтем по стеклу и, увидев недоумение на лице девушки, закрыла ладонями фильтры и выдохнула внутрь. Маска сразу запотела, густо покрывшись капельками влаги изнутри. Федька быстро стянула ее и надела на голову сталкерше.

– Ничего не вид… – начала было та, но прыгунья повернула ее голову вправо, затем влево. – Ого-оо!

Няшка увидела.

Она не догадывалась, что прыгунья единственная в группе уже попадала в подобную ловушку. Когда их небольшой отряд вошел в аномалию, Федька находилась позади, в зарослях. Ей повезло наткнуться на утиное гнездо, и мутант не стала упускать возможности устроить себе небольшой перекус. Сталкерские обеды были вкусными, но мутировавший организм сжигал калории гораздо быстрее, и, дабы не опустошать запасы, прыгунья находила еду по пути, незаметно для других. Восстановив в памяти события последних месяцев, она поняла, что провела в Зоне слишком много времени и изменилась бесповоротно. Сознание и разум вернулись, но они уже не были прежними: дорога домой потеряна навсегда. Впрочем, Федька не сказала бы, что ее это слишком расстроило. Новая цель не заставила себя ждать: разум изменился, но запомнил негодяя-проводника, по чьей вине она бегала на четвереньках целый год, выживая как дикое животное, и со сталкерами прыгунья отправилась, дабы слушать и искать. Вдобавок эти люди были ей симпатичны, и они единственные видели в ней большее, нежели экзотический способ поиска необычных вещиц. Даже Конь.

Федька вернулась к дороге и пошла по следам, выхватывая из воздуха знакомые запахи: Няшкин со смесью вкусной еды, тепла и уюта, сигареты Коня с налетом сырости, которую впитывают ее вещи от стены в их комнате, стерильный больничный, пропитавший всю одежду Терапевта, и слабый, но более живой запах чая и трав… они были здесь совсем недавно, не успели далеко уйти. Мутант двигалась вперед до тех пор, пока запахи не ослабли, а затем резко накатили вновь. Она огляделась. На дороге виднелась целая уйма следов: четыре цепочки, идущие вперед, метров через десять от нее – три поперек. Совсем рядом с тем местом, где она была, – вытоптанный пятачок, будто кто-то долго стоял на одном месте, крутился и переминался с ноги на ногу. Няшка, естественно: ее неумение стоять спокойно было сложно не узнать. Влево уходили тяжелые мужские следы, вправо – грубые отпечатки крепких ботинок Коня. Няшка, судя по всему, тоже не устояла на месте – одна пара рисунков ее подошв уходила назад, а вторая забирала вправо и обрывалась у придорожных кустов. Интереснее всего оказалась четвертая цепочка. Федька рассмотрела ее со всей внимательностью, затем сравнила свою подошву с отпечатками на размякшей глине. Ошибки быть не могло: четвертой здесь проходила она сама.

События годичной давности встали перед глазами, словно это было вчера. Однажды лабиринт уже поймал ее, но она смогла – тогда еще случайно – вырваться из его граней. Теперь же прыгунья действовала наверняка: извлекла из рюкзака маску, надела и, закупорив фильтры, выдохнула. Конденсат покрыл стекло несчетным количеством крошечных капелек воды, сквозь которые нельзя было рассмотреть ничего, кроме мерцающих граней, словно осколки битого стекла, заполнивших собой пространство вокруг. Здесь их было много, гораздо больше, чем в той аномалии, где когда-то оказалась Федька. Сверкающие поверхности манили и завораживали, но мутант выбрала одну – горизонтальную, где заканчивались Няшкины следы. Она аккуратно приблизилась, раздумывая, как бы безопасно заглянуть за нее, но тут сбоку буквально вылетела сама Няшка. Ее выбросило из кустов на дорогу так, будто кто-то немилосердно швырнул девушку; к счастью, та оказалась жива и здорова. Федька, увидев эту картину, почуяла неладное.