– Пленных собрали?

– Сова сгоняет. Уже на дорогу выгнал.

Запад небесного купола раскалился, вслед за багровым шаромсползали потеки лавы, облака зловеще тлели, слегка прикрытые сверху пеплом, нос красными углями снизу, солнцу до виднокрая оставалось два конских корпуса.

На багровой под лучами заходящего солнца дороге толпилисьоборванные избитые люди. Всадники подгоняли еще новых, иных приводили сверевками на шеях.

Рус повернул к ним коня, но когда подскакал, Сова ужерявкнул что-то злое, его понимали без перевода, и толпа послушно потекла покрасной дороге навстречу пугающе красному небу.

– Всех собрал? – крикнул Рус.

– Всех, – ответил Сова, скаля зубы, – кого взяли соружием. А осталось до бесовой матери тех, кто уцелел как-то и от развалин нина шаг. Надо таких попытать еще, вдруг где золотишко зарыто!

Солнце почти касалось черного края земли. Рус хмурился, надороге не видно иудеев с его тремя растяпами. Сова злился откровенно, пиналпленников, тыкал в спины тупым концом копья, орал люто. На середине дорогеостановился, вот условный камень, оглянулся на Руса:

– Что будем делать, княже?

Рус указал на багровый распухший шар. Он неудержимо сползал,не в силах удержаться на стене гладкого купола. До земли осталось не большетрех пальцев, когда черный край воспламенился от жара, заискрился, затем потекбагровым огнем, даже просел от тяжести, готовясь принять такой же расплавленныйслиток бронзы. Нет, железа, из которого у него на голове шолом, надежнаяшапка – вчера пятеро дружинников били бронзовыми топорами, палицами и металив нее ножи, но там остались лишь едва заметные царапины.

– Если не придут, этих под нож…

Он умолк на полуслове.

Ворота распахнулись, оттуда на полном скаку выметнулись двавсадника. Завидев Руса, отчаянно махали руками. Рус, хмурый, надменновыпрямился, застыл в подобающей неподвижности.

Первым подскакал уже знакомый им иудей по имени Нахим. Онплюхался на спине лошади как мешок с овсом, голова подскакивала, лицоболезненно кривилось. Другой всадник показался Русу намного опаснее, но ондержался позади Нахима, вслушивался в звуки чужого языка, ненавидяще прожигалРуса взглядом черных и блестящих, как спины жуков, глаз.

– Доблестный князь, – сказал Нахим сипло, – мы неуспели собрать твоих воинов. По вине стражи жителям позволили разобрать их подомам…

– Что? – взревел Рус. – Почему?

– Один был сильно ранен, – заторопился Нахим. –Даже безоружный, он убил четверых, троим сломал руки. Его взяли толькоистекающего кровью. Наши лекари все равно его лечат, ибо раненый – этопрежде всего раненый, а враг – потом. А двух под стражей сперваотвели в места, где их покормили…

– Ах, их еще и кормили? – воскликнул Рус свирепо.

– Таковы наши законы…

– Плевал я на ваши законы, – бросил Рус грубо. –Когда я их получу обратно, то их распнут так, чтобы видели все. Дабы помнили,что умирать надлежит с оружием в руках! Как завещано нам богами. Когда ихдоставят?

Нахим оглянулся:

– С минуты на минуту! Умоляю, смени гнев на милость. Неубивай своих несчастных пленников. Это не добавит тебе славы.

Рус оглянулся. Сова уже поставил двоих на колени в дорожнуюпыль, вытащил меч. Пленники покорно склонили головы. Оба шептали молитвы.

– Жалкий народ, – пробурчал Рус. Он смотрел на небо,из-за черного края выглядывало багровое полушарие, но было видно, какнеотвратимо уменьшается, продавливается в незримую смертным бездну. –Я собрал ваших пятьдесят душ, а вы троих не доставите вовремя!.. Что заплемя?

Он помахал Сове. Тот задержал над головой меч, смотрелисподлобья. Рус крикнул:

– Пусть идут.

– Без обмена? – не понял Сова.

Рус повернулся к Нахиму, тот смотрел непонимающе. Второйиудей стискивал челюсти так, что желваки едва не прорывали сухую кожу. Русслышал, как он дышит тяжело и часто, будто вот-вот бросится на захватчиков.

– Слушай, – сказал Рус веско, – мы отдаем вашихлюдей сейчас. А вы, когда соберете наших, приведите их сюда и просто отпустите.А то и вытолкайте в шею из ворот.

Нахим оглянулся на далекую толпу соплеменников, повернулся кРусу:

– Ты доверяешь?

– Ну а как же?

– А ежели…

Рус сказал зло:

– Тогда бесчестье упадет на ваши головы.

Второй всадник что-то горячо зашептал в спину Нахиму. Русхищно улыбнулся, показал белые острые зубы опасного зверя. Нахим, не слушаявторого, всматривался в надменное лицо молодого вождя варваров.

– Мы доставим их сразу же, – сказал онторопливо. – Клянусь своей жизнью.

– Что мне твоя жизнь, – сказал Рус презрительно.

Он повернул коня, а за ним повернули и его спутники.Пленники бросились, топча один другого от счастья и страха, к Нахиму. Онвыхватил нож, неуклюже резал веревки, морщился, приговаривал:

– Все, все… Беда кончилась. Они напали внезапно, мы будемумнее.

Среди пленников был плач, стоны, крики облегчения:

– Это звери!

– Они и своих не щадят!

– Мы уже не думали, что нас спасут…

– Слава милосердному Яхве!

Они бежали, обгоняя друг друга, спотыкаясь и падая, кгородским воротам. Там встречали плачущие от счастья родственники, а воиныпотрясали топорами, кричали ликующе.

Второй всадник сказал Нахиму негромко:

– Ты не думаешь в самом деле выдать варварам их соратников?

– Еще не знаю, – признался Нахим. – Иисус, нетребуй от нас, чтобы их казнили. Да, я знаю, что нет бесчестья в том, чтобыобмануть гоя. Гой не человек, клятвы перед ним не обязательны. Но что-то,что-то… сам не знаю!

– Что? – спросил Иисус люто. – Гой по нашимзаконам та же скотина, которой мы можем пользоваться. Как ее имуществом, так ивсем, что у нее есть. Гоя можно бояться, как, скажем, разъяренного быка, тотможет даже убить, нет стыда убегать от быка, но давать скоту слово чести –дико… Их надо умертвить. Все-таки это будут первые убитые варвары! Это подниметупавших духом. Их следует распять на городской стене, чтобы видели все.

– И варвары?

– Пусть и они видят, что их ждет.

Нахим в сомнении качал головой. Они проехали ворота, створкипоспешно закрылись сзади. Пленных разбирали, уводили, майдан был заполненкриками, плачем, воплями радости и горя.

– Как скажет ребе, – ответил Нахим. – Ему виднее.