– Стой, проклятая скотина! – прорычал Адольф Иваныч, сноваударяя Байярда. Конь ржанул от боли почти человеческим голосом, но послушался,когда Адольф Иваныч потащил его к кадке с водой. Адольф Иваныч вскарабкался наее край, поставил ногу в стремя, другую уже занес над седлом, оглянулся,угрожающе поводя глазами… Он был так страшен в это мгновение, такой дьявольскийпламень горел в его глазах, что Емеля, который уже приподнялся было, готовяськинуться на управляющего, испуганно замер.

Да ведь он уйдет! Вот-вот умчится!

Стоит ему только поудобнее устроиться в седле и повернутьБайярда к приотворенным дверям, как тот улетит – и не поймаешь, не догонишь!

Ирена рванулась из-за охапки сена.

– Ай-й-йя! – взвизгнула она отчаянно.

Байярд взвился на дыбы!

На миг мелькнуло перекошенное лицо Адольфа Иваныча, летящегос седла… Он влетел головой в кадку и замер вверх ногами. Ирена от ужаса зажаларуками рот, ее трясло.

Байярд забился в угол конюшни и бешено колотил ногами встену.

Тело Адольфа Иваныча, стоящее торчком, качнулось,завалилось, но голова не поднялась из воды, которая окрасилась кровью.

– Батюшки-матушки… – нелепо бормотал Емеля, вздымая руку длякрестного знамения, но не находя сил совершить его. – Воистину – метил вокошко, а попал в лукошко! Хотел отворотить от пня, а наехал на колоду! Думал…

– Замолчи, – чужими, непослушными губами прошептала Ирена,отворачиваясь от кадки и прерывая этот поток подходящих к случаю пословиц. –Некогда болтать. Надо уходить отсюда, и поскорей.

Она выбралась из-за куч сена и чуть не упала, споткнувшись окожаный мешок, который валялся на пути. Деньги! Те самые деньги, которые должныбыли принадлежать Игнатию, а теперь… а теперь, значит, принадлежали ей?..

– Бери, бери, – буркнул Емеля. – Не сомневайся. Твои они.

Ирина с усилием подняла мешок. Задумалась…

Если эти деньги оказались у Адольфа Иваныча, значит, онничего не открыл Берсеневу о смерти Игнатия, о его венчании с Иреной. Значит,Берсенев продал ее Макридиной не потому, что не хотел делить с ней Лаврентьево.Он избавился от нее, просто как от надоевшей, слишком много о себе возомнившейлюбовницы! И это было еще оскорбительней!

Смыть кровью. Это можно смыть только кровью!

Ирена с усилием отогнала мысли, которые приводили ее вярость и сводили с ума. Они с Емелей вдвоем забрались на Байярда, которого сгрехом пополам удалось утихомирить, и горячий конь вынес их с постоялого двора.Слуги все еще ужинали, и побег их остался незамеченным, так же как и кровавоепроисшествие в конюшне.

Спустя несколько минут они поравнялись с тем местом, гдеоставили при дороге телегу. Спирька клевал носом, но радостно вскинулся, увидевих:

– Эх, вернулись?! А это что ж за красавец? Неужто барскийконь?

– Он самый, – сухо сказала Ирена. – А теперь, Софокл,настало нам время прощаться.

– Как так? – испугался тот, глядя на девушку, котораяпоудобнее устраивалась в седле. Узкое платье мешало сесть по-мужски, и Иренабезжалостно рванула подол с одной стороны. Ничего, армяк прикроет голые ноги. –Я-то думал, мы в Лаврентьево… Чтоб заявить, кто ты есть…

– Без свидетельства о венчании с Игнатием я есть всего лишьавантюристка, больше никто, – сухо оборвала Ирена. – Авантюристка и воровка.Пока не найдено свидетельство, эти деньги мне не принадлежат. Поэтому ты соСпирькой поедешь на выселки и спросишь Степаниду, не у нее ли мои бумаги.Расскажи ей все, что случилось, расскажи о письме старого графа. Может быть,она подобреет ко мне и отдаст свидетельство. Ну а если его нет и у Степаниды…Что ж, значит, такая судьба! В любом случае назначаю тебе встречу через три дняв Лукоянове. Слышала я, там в это время лошадиная ярмарка будет проходить.Наверняка туда приедет и Берсенев – искать себе коня взамен украденногоБайярда. Вот мы все втроем там и повидаемся.

– А ты сейчас куда?! – молящим голосом выкрикнул Софокл.

– В город. Я кое-что задумала. Нужно купить новую одежду мнеи тебе. Кроме того, нужно раздобыть хорошие пистолеты и взять несколько уроковстрельбы у самого лучшего учителя, какого только удастся найти.

– Ты что?! – в ужасе пробормотал Емеля. – Убийствозамыслила?!

Спирька испуганно перекрестился:

– Ой, не бери, девка, греха на душу!

Ирена покачала головой:

– Не убийство это будет, а дуэль.

– Что?! – Емеля аж задохнулся. – Неужто задумала картельгосподину Берсеневу послать? Стреляться с ним решила?!

– Решила. Стреляться с ним буду я, но картель… картельпошлешь ты! Прощай, Спирька! Прощай, Софокл! До встречи на ярмарке!

И она пустила Байярда галопом, низко припав к его шее, чтобыветер не бил в глаза, не вышибал из них слезы. А может быть, они и сами лились,Ирена не знала, но не вытирала их. Руки были заняты, а потом… а потомнаконец-то у нее появилась возможность поплакать!

– …Черт… упал! Ссылка на поселение или крепость от шести лети восьми месяцев до десяти лет.

– Ну что вы! Не более трех! Уж поверьте, я дело знаю.

– А ежели убит?

– Тогда на поселение пойдет, не миновать. Да и нас непомилуют.

Перебрасываясь короткими, отрывистыми фразами, секунданты совсех ног летели к упавшему.

Берсенев, с трудом заставив себя тронуться с места, медленношел туда же.

Голова его была пуста до нездешнего гулкого звона, а белыеволокна тумана мешались с кровавой мутью, застилавшей глаза.

Секунданты оказались проворнее, вместе подскочили кСофоклову, вместе склонились над ним – и вместе, резко, будто по команде,отпрянули с одинаковым восклицанием:

– О Господи!..

«Наверное, все-таки убил! – похолодел Берсенев. – И,наверное, какая-нибудь ужасная рана. В лицо… может быть, в глаз!»

Его передернуло от ужаса; кое-как заставил свои деревянныеноги передвигаться быстрее.

Тяжело подбежал, навис над головами секундантов – и вдругзамер, как они, потом так же отпрянул – и тоже помянул Господа.