Детина почти поднялся на две конечности, как и подобает гомосапиенсу.

Данил изготовился, но белокурая Янина опередила —крутнувшись на четверть оборота, угодила мыском спортивной туфельки аккурат вту точку верхней конечности, попадание в которую влечет кратковременный параличграбки.

Грабка тут же подломилась, и парень впечатался носом в пол.Тут уж он взвыл от боли во всю российскую душеньку, но Данил не дал времени наламентации: ухватив за правую руку, выкрутил, перевернул, присел на корточки иупер дуло пистолета под квадратный подбородок:

— Ну, здорово, недоносок… Как меня зовут, не твое дело, акак зовут тебя, мне насквозь неинтересно… Девки где, на втором этаже?

Тот ошарашенно кивнул.

— Анжелика там?

— Ты кто? — выговорил детина невнятно — кровь уже потекла изразбитого носа.

— Смерть твоя, сучонок, — кратко разъяснил Данил. — Скольконароду наверху?

Ну?

— Девки… И Равиль…

— Пшел! —Данил рывком поставил его на ноги.

— Позвольте, пан Черский… — Янина, деликатно протиснувшисьмеж ним и пленником, моментально закрутила тому руки за спину и защелкнула набольших пальцах крохотные никелированные наручники. — Официантка говорит, внизубыли только они двое, а наверху — прекрасные дамы и еще один горилленок…

— Совпадает с моими данными, — кивнул Данил. — Ну, веди,Сусанин недоделанный…

Детина опомнился настолько, что смог зловеще пообещать:

— Звиздец вам теперь…

— Обязательно учту, — пообещал Данил, толкая его к лестницеи слегка отстраняясь, чтобы не заляпаться кровушкой. — Всем нам когда-нибудьпридет звиздец… но если ты, сучий потрох, еще поживешь на этом свете, топоймешь парочку простых истин. И, в частности, одну нехитрую: если люди бьют вчелюсть, не успев представиться, они обязательно имеют на это право…

Уже на середине лестницы детина заполошно огляделся. То липривык к качественно другому стилю разговоров, то ли галстуки на всехагрессорах мужского пола его сбили с толку — он вдруг затоптался на месте исообщил:

— Требую адвоката, вот!

— Паш-шел, позорник… — подтолкнул его Данил стволомпистолета. — Я ж тебе сказал: это смерть твоя возможная пришла, а вовсе неправоохранительные органы…

От лестничной площадки в обе стороны уходили недлинныекоридоры. Двери, как водится в приличном отеле, были снабжены номерами.

Тишина. После короткого колебания Данил свернул вправо,сопровождаемый подталкивавшей пленного Яниной. Януш и два его парня безразговоров направились налево, поочередно нажимая на ручки дверей.

Очень быстро выяснилось, почему напарник этой жалкой пародиина вышибалу ничуть не обеспокоился, когда внизу начался веселый погром. Онвообще не заметил никакого погрома, поскольку был извлечен из номера всовершенно голом виде (а в номере, откуда его вытолкнули, взвизгнула женщина итут же умолкла, видимо, ей быстро и доходчиво объяснили на пальцах, что оратьне следует).

Голого сшибли на пол и пару раз пнули по ребрам, чтобыдовести до кондиции. Невольно помог Данилов пленник, с ужасом воскликнув:

— Равиль, отморозки какие-то! Разнесли внизу все…

Общаться со вторым было еще проще: голый человек средиодетых особенно жалок и беззащитен. Данил присел с ним рядом и с той жесноровкой пощекотал дулом:

— Где Анжелика, тварь? Мозги вышибу!

— За беспредел ответишь…

— Сколько понтов, и одного не хватает… — покачал головойДанил, скользом, тыльной стороной ладони пройдясь по одной из болевых точекверхней половины голого туловища. — Запомни, тварь: я вам не что-либо как, акак-либо что… Я Черский, понял? Неужели не слышал? Ну и воспитание… — ичувствительно угодил в нижнюю челюсть углом пистолетной рукоятки. — Ну, мнетебе делать очень больно или так поймешь? Анжелика где?

— В одиннадцатом… Заперто там…

— Ключ?

— Дайте одеться, суки…

— Ключ где?

— Да в кармане у меня, в кармане… Данил вошел в номер,обставленный весьма убого, не обращая внимания на пугливо прикрывшуюся одеяломдевку, снял с расшатанного стула бежевые джинсы, которые из-за размера девкепринадлежать ну никак не могли, взял за обшлага и потряс над полом.

Посыпалась всякая ерунда. Отыскав две связки ключей, Данилшвырнул голому портки:

— Прикройся, с нами дама… Который ключ?

— Мужики, вы огребете… Ее сюда серьезный человек определил…

— А я, по-твоему, шпана с Привоза? — печально покачалголовой Данил. — Я ж тебе сказал, что я — Черский… Который ключ, спрашиваю впоследний раз?

— Ну, этот…

Не обращая больше на него внимания, Данил прошел в конецкоридора и повернул ключ в замке. Вошел. Та же убогость скудной обстановки, наокне ажурная, но явно прочная решетка, на столе початые бутылки. Осторожненькопотряс за плечо спящую. Она пробормотала что-то, вскинулась, чуть не завопила,и Данил торопливо прикрыл ей рот ладонью:

— Тихо, тихо… Зоя?

Но спрашивал исключительно по инерции — несмотря наразмазанную косметику, нетрудно было определить, что перед ним и есть загадочноисчезнувшая Зоя Лавецкая. Облегченно вздохнув, сказал:

— Я сейчас уберу руку, только не ори, ладно? В ушах и такзвенит…

Договорились?

Она испуганно кивнула. Данил убрал руку, присел на краешекпостели, проследил направление ее взгляда, хмыкнул и спрятал пистолет в карман:

— Это мы так, плюшками балуемся… Собирайся, Зоя, домой пора.Мама с папой с ума сходят…

— Вы кто? — спросила она, веря и не веря.

— Дед Пихто, — сказал Данил. — А если серьезно — службабезопасности «Клейнода».

— Но там же Багловский…

— Теперь я за него, — кратко разъяснил Данил, не собираясьрастолковывать ей все сложности субординации. — Ну, ты долго будешь на менятаращиться? Я сказал, собирайся, домой пора.

— А… эти?

— Бог ты мой, нашла о ком думать, — пожал плечами Данил. —Когда я их видел последний раз, их все еще били… Зоя, у нас мало времени.Одевайтесь в темпе, я могу отвернуться…

Досадливо покачал головой, видя, как она морщит лицо,вот-вот собираясь зареветь в три ручья. Недолго думая, решительно встал, взялсо стола бутылку и налил ей треть стакана. Сунул в руку, прикрикнул:

— Ну-ка, залпом!

Она покорно осушила стакан. Поднеся ей сигарету — на столевалялась пачка и бычки в помаде, значит курит, — Данил щелкнул зажигалкой икакое-то время наблюдал, как она, кашляя, справляется с первой утреннейсигаретой. Реветь, кажется, не будет, проехало…