— Я не совсем точно выразился, — сказал человек в черном ибросил окурок в догорающий костер. — Никто тебе ничего не дарует, стрелок,потому что она, эта сила, уже есть в тебе. И я должен сказать тебе это, отчастииз-за того, что ты решился пожертвовать мальчиком, отчасти из-за того, чтотаков порядок, естественный ход вещей. Воде надлежит течь с горы вниз, а тебенадлежит знать. Как я понимаю, ты призовешь себе троих… но на самом деле мневсе равно. Я ничего не хочу знать.

— Троих, — пробормотал стрелок, вспомнив предсказаниеоракула.

— Вот тогда и начнется веселье. Жалко только, меня там небудет. Прощай, стрелок. Я свое дело сделал. Цепь по-прежнему у тебя в руках.Смотри только, как бы она не обмоталась вокруг твоей собственной шеи.

Как будто какая-то внешняя сила подтолкнула Роланда, и онспросил:

— Это еще не все, правда?

— Да. — Человек в черном улыбнулся стрелку своими бездоннымиглазами и протянул к нему руку. — Да будет свет.

И стал свет. И на этот раз свет был хорош.

Роланд проснулся у остывшего кострища и обнаружил, чтопостарел на десять лет. Его черные волосы поредели на висках и подернулисьсединой, цвета осенней паутины. Морщины на лице стали глубже, кожа — грубее.

Остатки дров, которые он собирал для костра, сделалисьтверже камня, человек в черном превратился в ухмыляющийся скелет в истлевающемтемном плаще: еще одна кучка костей в этом месте смерти, еще один череп на этойголгофе.

Это действительно ты? — подумал стрелок. — Что-то ясомневаюсь, Уолтер о'Мрак… что-то я сомневаюсь, Мартен.

Он встал на ноги и огляделся. А потом вдруг наклонился ипротянул руку к останкам своего собеседника, с которым они проговорили всювчерашнюю долгую ночь (если это действительно были останки Уолтера) — ночь,растянувшуюся на десять лет.

Он отломал нижнюю челюсть от ухмыляющегося черепа и небрежнозасунул ее в левый передний карман своих джинсов. Вполне подходящая замена длятой, что осталась в горах.

— И что из того, что ты мне говорил, было правдой? — спросилон. Он был уверен, что очень немногое. Но ложь была хороша. Прежде всегопотому, что она очень умело мешалась с правдой.

Башня. Где-то там, впереди, она ждет его — средоточиеВремени, средоточие Размера.

Он снова отправился в путь. На запад. Повернувшись спиной квосходу, лицом к океану. Осознавая, что целый этап его жизни прошел,завершился.

— Я любил тебя, Джейк, — сказал он вслух.

Его онемелое тело постепенно приобрело обычную подвижность,он зашагал быстрее и уже вечером вышел на край земли. Он уселся на пустынномберегу, что простирался и влево, и вправо, теряясь в бесконечности. Волныбились о берег, накатывая непрестанно. Заходящее солнце окрасило воду фальшивымзолотом.

Стрелок сидел, обратив лицо к меркнущему свету дня. Онзамечтался, глядя на небо, где уже зажигались звезды; его решимость не ослабла,сердце не дрогнуло. Ветер трепал его волосы, теперь поредевшие и поседевшие нависках; револьверы его отца с рукоятями из сандала лежали, спокойные ибеспощадные, у него на бедрах. Он был одинок, но не считал одиночество чем-топлохим или постыдным. Тьма опустилась на мир, и мир сдвинулся в места. Стрелокждал, когда придет время для извлечения, и предавался своим долгим грезам оТемной Башне, к которой он подойдет однажды — в сумерках, трубя в рог, чтобысразиться в последней немыслимой битве.

Переводчик выражает благодарность всем, кто помогал вработе: Сергею Тихоненко aka Expert, ВладуПолещикову, Андрею Бекеше, Дмитрию Голомолзину aka Гед