— А ты хорошо держался, — заметил он. — Вот, скажем, твоемуотцу я ничего этого, не показывал. Он бы вернулся не в своем уме.

— Что это было? — спросил стрелок. Его голос дрожал, и словапрозвучали невнятно. Он чувствовал: если сейчас попытается встать, ничего унего не выйдет.

— Вселенная, — небрежно проговорил человек в черном, потомсмачно рыгнул и швырнул кроличьи кости в костер. Они блеснули среди углей и тутже почернели. Ветер над чашей голгофы стенал и стонал.

— Вселенная? — тупо переспросил стрелок. Слово было емунезнакомо. И сперва он подумал, что человек в черном говорил в поэтическомсмысле.

— Тебе нужна Башня, — сказал человек в черном, и этопрозвучало как вопрос.

— Да.

— Но ты ее не получишь, — сказал человек в черном иулыбнулся жестокой улыбкой. — Великим нет дела до твоей души, Роланд. Заложишьты ее или сразу же запродашь — им все равно. Я знаю, как близко она подтолкнулатебя к самому краю пропасти. Башня убьет тебя, когда вас будет еще разделятьполмира.

— Ты ничего обо мне не знаешь, — спокойно проговорилстрелок, и улыбка на губах человека в черном поблекла.

— Я сделал твоего отца тем, кем он был. И я же егоуничтожил, — угрюмо выговорил человек в черном. — Я пришел к твоей матери какМартен — ты всегда это подозревал, я не прав? — и взял ее. Она согнулась подомной, как ива… хотя (может быть, это тебя утешит) все-таки не сломалась. Но какбы там ни было, все это было предрешено. И все было так, как и должно былобыть. Я — последний из ставленников того, кто правит теперь Темной Башней, иЗемля перешла в алую руку этого короля.

— В алую руку? Почему она алая?

— Давай не будем. Сейчас речь не о нем. Хотя, если ты будешьупрям и настойчив, ты узнаешь и больше. Только тебе не понравится, что тыузнаешь. То, что ранило тебя один раз, ранит и во второй. Это не начало. Этоначало конца. Тебе бы стоило это запомнить… но ты все равно никогда незапомнишь.

— Я не понимаю.

— Правильно. Не понимаешь. И никогда не понимал. И никогдане поймешь. У тебя нет ни грана воображения. И в этом смысле ты слепой.

— Что я видел? — спросил стрелок. — В самом конце. Что этобыло?

— А что там было?

Стрелок, задумавшись, замолчал. Его рука потянулась ккисету, но табак давно кончился. Человек в черном, однако, не предложилпополнить его запасы каким-нибудь колдовским способом: ни с помощью черной, нис помощью белой магии. Может, потом он найдет что-нибудь в рюкзаке, но сейчасэто «потом» казалось таким далеким.

— Был свет, — наконец проговорил стрелок. — Яркий свет.Белый. А потом… — Он запнулся и уставился на человека в черном. Тот весьподался вперед, и на лице у него отразилось совершенно несвойственное емучувство, слишком явное, чтобы его можно было скрывать или же отрицать:удивление. Или даже благоговение. Хотя, может быть, это одно и то же.

— Ты не знаешь, — улыбнулся стрелок. — О великий волшебник ичародей, воскрешающий мертвых. Ты не знаешь. Ты шарлатан!

— Я знаю, — сказал человек в черном. — Я только не знаю…что.

— Белый свет, — повторил стрелок. — А потом: травинка.Одна-единственная травинка, но она заполнила собой все. А я был такойкрошечный. Как пылинка.

— Травинка. — Человек в черном закрыл глаза. Его лицо вдругкак-то сразу осунулось и казалось теперь изможденным. — Травинка. Ты уверен?

— Да. — Стрелок нахмурился. — Только она была красной.

— А тепе??ь слушай меня, Роланд, сын Стивена. Ты будешь слушать?

— Да.

И человек в черном заговорил.

Вселенная (сказал он) есть Великое Все, и она преподноситнам парадоксы, недоступные пониманию ограниченного, конечного разума. Как живойразум не может осмыслить суть разума неживого — хотя он полагает, что может, —так и разум конечный не может постичь бесконечность.

Тот прозаический факт, что Вселенная существует, уже сам посебе разбивает всякие доводы как прагматиков, так и романтиков. Было время, ещеза сотни человеческих поколений до того, как мир сдвинулся с места, когдачеловечество достигло таких высот технических и научных свершений, что все жесумело отколупнуть несколько каменных щепок от великого столпа реальности. Нодаже тогда ложный свет науки (или, если угодно, знания) засиял только в нескольких,очень немногих, высокоразвитых странах. Одна компания (или клика) была в этомсмысле ведущей: она называлась "Северный Центр позитроники". И,однако же, вопреки всем имевшимся в их распоряжении научно-техническим данным,которых было великое множество, число истинных прозрений было поразительномалым.

— Наши предки, стрелок, победили болезнь, от которой телогниет заживо, они называли ее раком, почти преодолели старение, ходили по Луне…

— Этому я не верю, — сказал стрелок, на что человек в черномлишь улыбнулся:

— Ну и не надо. И тем не менее это так. Они создали илиоткрыли еще сотни других замечательных штук. Однако все это обилие информациине принесло никакого глубинного проникновения в первоосновы. Никто не слагалторжественных од в честь искусственного оплодотворения — когда женщина зачинаетот замороженной спермы — и самоходным машинам, работающим на энергии, взятой отсолнца. Очень немногие — если вообще таковые были — сумели постичь главныйПринцип Реальности: новые знания всегда ведут к новым тайнам, к тайнам, ещеболее удивительным. Чем больше психологи узнавали о способностях мозга, темнапряженнее и отчаяннее становились поиски души, существование которойрассматривалось как факт сомнительный, но все-таки вероятный. Ты понимаешь?Конечно, ты не понимаешь. Ты уже исчерпал все свои способности к пониманию. Ноэто не важно.

— А что тогда важно?

— Величайшая тайна Вселенной не жизнь, а размер. Размеромопределяется жизнь, заключает ее в себе, а его, в свою очередь, заключает всебе Башня. Ребенок, который открыт навстречу всему чудесному, говорит:"Папа, а что там — за небом?" И отец отвечает: "Темнота икосмическое пространство". Ребенок: "А что за ними?" Отец:«Галактика». — "А за галактикой?" — "Другая галактика". —"А за всеми другими галактиками?" И отец отвечает: "Этого никтоне знает".

Ты понимаешь? Размер торжествует над нами. Для рыбывселенная — это озеро, в котором она живет. Что думает рыба, когда ее выдернут,подцепив за губу, сквозь серебристую границу привычного существования в другую,новую вселенную, где воздух для нее — убийца, а свет — голубое безумие? Гдекакие-то двуногие великаны без жабр суют ее в душную коробку и, покрыв мокройтравой, оставляют там умирать?