Но вместо этого он подхватил мальчика на лету, когда тотспрыгнул с платформы на движущуюся дрезину. Джейк прижался к нему. Сердцепарнишки под тонкой рубашкой бешено колотилось.

Выход был уже близко.

Конец был близко.

Рев реки стал теперь очень громким, заполнив своим мощнымгрохотом даже их сны. Стрелок, скорее из прихоти, нежели из каких-то иныхсоображений, время от времени передавал рычаг мальчику, а сам посылал в темнотустрелы, предварительно привязав к каждой по прочной нити.

Лук оказался совсем никудышным. Хотя с виду он сохранилсясовсем неплохо, тетива не тянулась совсем, и прицел был сбит. Стрелок сразупонял, что тут уже ничего не исправишь. Даже если перетянуть тетиву, какподновить трухлявую древесину? Стрелы улетали недалеко, но последняя вернуласьназад мокрой и скользкой. Когда мальчик спросил, сколько там до воды, стрелоктолько пожал плечами, но про себя он отметил, что если придется стрелять излука по-настоящему, то реально можно рассчитывать ярдов на шестьдесят — да и тоесли очень повезет.

А рев реки становился все громче, все ближе.

Во время третьего периода бодрствования после того, как ониминовали станцию, впереди опять показался призрачный свет. Они въехали вдлинный тоннель, прорезающий толщу камня, отливавшего жутковатым свечением.Влажные стены тоннеля поблескивали тысячей крошечных переливчатых звездочек.Мальчик назвал их из-купаемыми. Все вокруг приобрело налет какой-то тревожнойирреальности, как это бывает в комнате ужасов в парке аттракционов.

Свирепый рев подземной реки летел им навстречу по гулкомукаменному тоннелю, который служил как бы естественным усилителем. Но вот чтостранно: звук оставался всегда неизменным, даже тогда, когда они сталиприближаться к точке пересечения, которая, как был уверен стрелок, — должнанаходиться впереди по ходу — судя по тому, что стены тоннеля началирасступаться. Угол подъема сделался круче.

Рельсы, залитые призрачным светом, уходили прямо вперед.Стрелку эти скопления из-купаемых напоминали трубки с болотным газом, которыеиногда продавали в качестве украшений на ярмарке в честь Большой Жатвы;мальчику — неоновые лампы, протянувшиеся в бесконечность. Но в этом мерцающемсвете они оба разглядели, что стены тесного тоннеля действительно расступаютсяи обрываются впереди двумя зазубренными длинными выступами над провалом тьмы —пропастью над рекой.

Пути продолжались и над неведомой бездной — по мостувозрастом в вечность. А на той стороне, в невообразимой дали, маячила крошечнаяточка света: не призрачное мерцание камней, не отраженное свечение, анастоящий, живой свет солнца — точечка, крошечная, как прокол от булавки вплотной черной материи, и все же исполненная пугающего смысла.

— Остановитесь, — попросил мальчик. — Пожалуйста,остановитесь. На минуточку.

Стрелок безо всяких вопросов отпустил рычаг. Дрезинаостановилась. Шум реки превратился в непрестанный рокочущий рев. Неестественноесвечение, исходящее от влажных камней, стало вдруг отвратительным иненавистным. Только теперь, в первый раз, стрелок почувствовал прикосновениеомерзительной лапы клаустрофобии и настоятельное, неодолимое побуждениевыбраться отсюда, вырваться из этой гранитной могилы.

— Нам придется проехать здесь, — сказал мальчик. — Он этогохочет? Чтобы мы поехали на дрезине над этой… над этим… и упали туда?

Стрелок знал, что ответ будет — нет, но сказал так:

— Я не знаю, чего он хочет.

Они спустились с платформы и осторожно подошли к краюпровала. Камень под ногами продолжал подниматься, пока внезапно не оборвалсякрутой отвесной стеной, уходящей в пропасть. А рельсы бежали дальше — надчернотой.

Стрелок опустился на колени и глянул вниз. Он разгляделзамысловатое, почти неправдоподобное сплетение стальных распорок и балок,теряющихся в темноте, в водах ревущей реки. Эти балки служили опорой грациозноизогнутой арки моста, проходящего над пустотой.

Он представил себе, что могут сделать со сталью вода и времяв своем убийственном союзе. Сколько осталось действительно прочных опор? Мало?Всего ничего? Считанные единицы или, может, вообще ни одной? Перед егомысленным взором вдруг возникло лицо той мумии, и ему вспомнилось, как плоть,казавшаяся с виду прочной, рассыпалась в пыль, едва он прикоснулся к нейпальцем.

— Пойдем пешком, — сказал он, внутренне приготовившись ктому, что мальчик опять заупрямится, но тот первым ступил на пути и увереннозашагал по стальным плитам моста, поверх которых были положены рельсы. Стрелокдвинулся следом, стараясь держаться поближе к парнишке, чтобы успеть подхватитьего, если Джейк вдруг оступится.

Стрелок чувствовал, как его кожа покрывается липкойиспариной. Эстакада давно прогнила. Настил моста бренчал у него под ногами,легонько покачивался на невидимых тросах, сотрясаемый бурным потоком, чтогремел внизу. "Мы — акробаты, — подумал он. — Смотри, мама, тут нетусетки. Смотри, я лечу".

Один раз он даже встал на колени и внимательно осмотрелшпалы, по которым они шагали. Шпалы прогнили, а рельсы были изъедены ржавчиной(и по вполне очевидной причине: теперь стрелок чувствовал на лице токи свежеговоздуха, который, как известно, друг всякой порчи. Значит, поверхность ужесовсем близко). Стрелок ударил по ним кулаком, и проржавелый металл затрясся. Вкакой-то момент у него под ногами раздался предостерегающий скрежет. Ощущениебыло такое, что стальное покрытие вот-вот проломится. Но стрелок уже миновалопасное место.

Мальчик, само собой, весил на добрую сотню фунтов меньшестрелка, и для него переход должен быть относительно безопасным — если дальшене будет хуже.

Брошенная дрезина уже растаяла во мраке. Каменный пирс —тот, что слева, — протянулся еще футов на двадцать вдоль рельсов: дальше, чемправый. Но и он тоже быстро закончился, и теперь они шли над пропастью безовсяких боковых ограждений.

Сперва им казалось, что крошечная точка дневного света натой стороне нисколько не приближается, а остается все такой же дразняще далекой(если вообще не отступает прочь с той же скоростью, с какой они продвигаются кней — это было бы настоящее волшебство), но постепенно стрелок осознал, чтопятно света становится шире и ярче. Пока оно еще было вверху, но рельсынеуклонно шли на подъем.

А потом вдруг мальчик вскрикнул и отпрянул в сторону,взмахнув руками. Какой-то миг он балансировал на самом краю, но этот мигпоказался стрелку невообразимо долгим, а потом снова шагнул вперед.

— Она едва подо мной не обвалилась, — сказал он тихо исовершенно безучастно. — Там дырка. Вы переступите, если не хотите грохнутьсявниз. Саймон говорит: сделать гигантский шаг.