– Именно поэтому сейчас вы здесь – чтобы узнать, могу ли я как-нибудь вам помочь. Верно?

– Я здесь, потому что вы приказали мне явиться и хотите поручить мне работу.

– И вы ни разу на это не жаловались?

Да, вот тут старая кошелка меня уела. И, судя по блеску в ее глазах, похожих на изюминки, она прекрасно это понимала.

– Что вы строите в подвалах? – спросил я.

Она щелкнула костлявыми пальцами, привлекая внимание солдат.

– Оставьте нас.

Они были встревожены, поэтому приказ выполнили не сразу. Почему они так преданы этой ведьме? Почему они так о ней заботятся? Я не верил, что все дело только в деньгах.

Когда последний воин исчез за дверью, ведьма Хорикс медленно сдвинулась на краешек сиденья и с усилием встала, чтобы хищным взором окинуть полки. Ее движения были скованными, словно в кресле она просидела очень долго. Сейчас Хорикс была похожа на старую пантеру, обходящую свою территорию.

Ее пальцы запрыгали по краям свитков.

– Мне нравятся истории. А вам, господин Базальт? – спросила она, игнорируя мой вопрос.

– Раньше я их любил.

Когда годы стали забирать у меня все больше и больше, я обнаружил, что почти в каждой истории хотя бы одного персонажа ждет печальный конец. И вот беда: это всегда был тот персонаж, с которым я отождествлял себя больше всего. В художественной литературе такие люди, как я – одни из тех, кем можно легко пожертвовать. И вот, смотрите, я оказался тут – сияющее доказательство этой теории.

– Говорят, что истории – окна в другое сознание, в другой мир, но лично мне кажется, что они – скорее зеркала, чем окна. В них мы мельком видим себя, переодетых в персонажей книги. А истина, как любое отражение, может быть неприятной. Может, поэтому вы разлюбили истории, господин Базальт? Они напоминают вам о каком-то печальном событии?

Мое отражение мне никогда не нравилось – ни в зеркале, ни на страницах книги. Но в моем ремесле деньги приносит не красота, и уж точно не доброта и справедливость.

– Хозяйка, вы позвали меня, чтобы рассказать мне историю?

– Вовсе нет. – Она навела на меня палец. – А вот вы, прежде чем потерять сознание, дошли до середины своей истории. Я хочу услышать ее целиком и узнать, что она мне покажет.

– Предупреждаю вас: счастливого конца у нее не будет.

– Я прожила уже много лет и поэтому уверена, что выдержу.

– Не сочтите за дерзость, но зачем вам моя история?

Хорикс надменно взглянула на меня.

– Мне кажется, что она может меня заинтересовать, – ответила она.

Богачей интересует только то, на что можно потратить деньги – или то, на чем можно заработать.

– На самом деле, рассказывать не о чем, – солгал я.

– Давайте я помогу вам начать, господин Базальт, – сказала Хорикс, словно учитель упрямому ребенку. – Думаю, даже красс должен знать Догматы о подневольных мертвецах – написанные тысячу лет назад законы, регулирующие порабощение и обладание тенями.

Я сложил руки на груди.

– Ну, конечно. Благодаря влиянию Аркийской империи их знают все.

За моей репликой последовали ее слова – монотонные и заученные.

– «Они должны умереть в смятении. Они должны быть заколдованы с помощью половины медной деньги и воды Никса. Они должны быть заколдованы в течение сорока дней. Они в неволе у тех, кому принадлежат их монеты. Они – рабы, и выполняют волю своего господина. Они не должны причинять вреда своим господам. Они не имеют права выражать свое мнение и владеть имуществом. Они не обретут свободу, если она не будет им дарована…» Я ясно излагаю?

Мне показалось, что да, но она ответила за меня. С каждым словом вдова делала большой шаг, пока не оказалась практически у меня перед носом. Тогда она, задрав голову, посмотрела на меня из-под своего капюшона.

– В двух словах: вы для меня – ничто. Вы должны говорить только: «Да, хозяйка» или «Будет исполнено, тал». Когда я задаю вопрос, я ожидаю, что на него ответят. Не обманывайте себя, господин Базальт: весь наш разговор и ваше повышение – это просто спектакль, способ отвлечь внимание. Я пыталась убедить вас по-хорошему, но если вы, крассы, предпочитаете прямоту – что ж, я не против. Вы расскажете мне свою историю, иначе я прикажу Калиду отправить вас в саркофаг на неделю. А затем отрежу вам язык, чтобы вы больше не произнесли ни слова. Теперь я достаточно ясно излагаю?

– Что вы хотите узнать? – выпалил я.

– В основном, кто вы и как оказались в Араксе.

Вдова двинулась к своему креслу и приготовилась услышать увлекательный рассказ.

Настало время для откровенности. На самом деле я никогда особо не умел и не любил рассказывать все, как есть, но в безумных речах черной кошки Башт было зерно истины: у каждого замка есть ключ. Чтобы взломать игру Хорикс, требовалась правда.

– Как вы уже знаете, я из Таймара, но вырос в степи, у гор Холодного Разлома. Моими родителями были целители. Они родили меня поздно, чтобы избавиться от скуки. Они мечтали обучить меня своему ремеслу, но я предпочел воровство. Начал я с их одежды и безделушек, затем принялся красть еду на деревенских рынках. Это занятие приводило меня в такой восторг, что я вступил в несколько таймарских банд, чтобы отточить свои навыки и закалить нервы. Я уже не могу сосчитать, сколько раз отец забирал меня из местных тюрем, сколько заработанных тяжелым трудом денег он потратил на взятки. В то время я был слишком молод и не понимал, что уничтожаю репутацию родителей, обрекая их на нищету. Когда мне исполнилось двенадцать, я узнал о замочном мастере из Сараки и, недолго думая, сбежал из дома. Я поступил так ради собственной пользы, но, в каком-то смысле, подарил родителям мир и спокойствие, которые они заслужили.

– Мастера звали Добен, и он научил меня всему, что знал сам. Я много лет прожил у него, занимаясь все более крупными делами. Мои родители умерли зимой, через несколько месяцев после моего бегства. В письме было сказано, что их унесла горячка, но на самом деле просто пришло их время. Быстрая и безболезненная смерть, и их призраки не поднялись. Моих родителей похоронили рядом с Никсом, под лимонным деревом, положив им в рот по медной монете. Из чувства вины я остался в Таймаре почти на десять лет и снова связался с бандами; мне казалось, что Добен уже научил меня всему, но я