Знахарка сумела собраться, но боялась вставать на ноги. Ждала, стоя на коленях на земле. Крепко сжимала в руке скользкую от пота рукоять серебряного ножа.

На миг ее сердце остановилось.

Да Верн, которого тварь отпихнула плечом, ударился о пень сосны. Внезапно воздух вылетел из волчьей груди. Он сполз на землю, тряся головой. Обернулся в обнаженного раненого человека. Огляделся вокруг затуманенным взглядом.

Ведомая глупым порывом, Венда выбежала вперед. Краем глаза она заметила, что стригой готовится к прыжку. Он был быстрее. С победным рычанием он оказался возле мужчины.

Волкоглазый смог схватить его за волосы, оттаскивая от своего лица его мощные челюсти, но длинные руки, заканчивающиеся острыми как бритва когтями, приближались к его телу. Да Верн знал, что не заблокирует этот удар. Не было ни одного шанса.

Стригой клацнул зубами и завыл от боли, коротко и отрывисто. Потом неожиданно прекратил атаку.

Прошла доля секунды, прежде чем опьяненный еще волкар заметил кровь, что капала ему на лицо. Он почувствовал, как тварь обвисает в его руках.

Он перевернул ее на бок, она оказалась легкой, словно ребенок.

Между красных глаз, таращившихся на кроны деревьев, торчало длинное, в пол-ладони, серебряное острие ножа хранителя, вбитое в основание черепа.

Венда добралась до волкара, тяжело дыша, грязная и забрызганная кровью.

– Как ты? – спросила она, сдерживая плач.

Он усталым взглядом посмотрел на нее. Потом на стригоя и снова на нее.

В этот раз взгляд его прояснился.

– Ради Торена, – выдавил он, пытаясь перейти на свой обычный циничный тон. – Такой недоросток, а сильный… Минуту назад я подумал… что уже все.

Он тряхнул головой и слабо улыбнулся. С рассеченного лба кровь затекала ему в глаза.

– Знаю! – Венда поймала его взгляд. – Но не сегодня, Да Верн. Не сегодня…

Он прикрыл глаза и кивнул, успокаивая дыхание.

– С тобой все нормально? – он быстро оглядел ее внимательным взглядом.

– Да, но снова благодаря тебе. Ради богов, ты действительно когда-то… из-за меня…

– Тш-ш-ш… Иди сюда.

Окровавленной рукой он притянул ее к себе и прижал крепко и надолго. Несмотря на ужасную усталость и боль во всем теле, он прекрасно себя чувствовал, а мягкое прикосновение Венды к его плечу разливало по жилам сладкий жар.

– Это ничего, – прошептал он ей в волосы, прикрыв глаза. – Это того стоит.

Девушка прижала лицо к его груди, чтобы не смотреть в красные, мертвые глаза Оллена. Она расплакалась от горя.

Она оплакивала Оллена, который должен был погибнуть. Сталлу, которая выбрала смерть. Ярела, который тихо выл, качая труп на руках. И Да Верна, который погибнет из-за нее, что бы Венда не предприняла. А в тот день, когда она потеряет его, ее сердце разорвется.

Но пути назад не было.

В этом мире все пророчества сбываются, даже самые печальные.

* * *

Ярел не позволил никому прикасаться к Сталле. Она была его, только его, и пока еще мог, он не собирался выпускать ее из объятий.

Венда вырвала его из отчаянного отупения и убедила, чтобы он отнес ее тело в деревню. Он неохотно послушался, а потом всю долгую дорогу смотрел перед собой с окаменевшим лицом. Он не чувствовал боли в руках. Он хотел идти так, пока голод, отсутствие сил и дикие звери не свалят его на землю, где он бы мог умереть.

Когда они добрались до деревни, он занес женщину прямо в корчму, оставляя далеко за собой Венду и волкара. Они спорили о том, как далеко он может отнести мертвое тело стригоя и должен ли перестать прятаться от людей или нет. Ярел не слышал их, замкнувшись в своем горе.

Удивленный Ярт поздоровался с ним в дверях и, только когда пришло понимание, раздавленный, склонился над телом жены. Но воин не позволил забрать у него Сталлу. Он отнес ее наверх, в комнату, которую она в спешке оставила, как обычно, в бардаке. Платья лежали в беспорядке на сундуке. Расческа на тюфяке, недопитая вода в кружке, разбросанные серьги – все это болезненно кололо глаза, беззвучно кричало, что хозяйка уже не вернется. Не сложит платья, не допьет воду, не уберет расческу и украшения.

Она умерла.

Какие-то люди приходили проститься с убитой. Тихими голосами они спорили из-за ее ран. Венда пришла вместе с ними и заботливо спросила Ярела, как он себя чувствует. Он измученно улыбнулся, потому что то, как он себя чувствовал, было видно с первого взгляда. Он стоял сбоку, хмуро молчал и ждал, пока жители деревни не наговорятся и не уйдут.

Говорили много, но он их не слушал. Знал, что стригоя похоронят на том самом кладбище в болоте. Наконец Венда заговорила, и тогда он очнулся.

– Три ночи бдели возле Сталлы, дольше не нужно. Кладбище Проклятых не понадобится, кузнец, стригои – не вампиры. Сожжем ее, как требует традиция. Она заслуживает очистительного огня.

Сжечь. Эти слова вызвали дрожь у Ярела. Они решили уничтожить Сталлу, превратить ее прекрасное лицо в кучку пепла, закрыть в глиняной урне и закопать в землю. От этой мысли в нем что-то зашевелилось.

Это не должно так закончиться. Это не конец. Ведь она даже не узнала, как дорога ему. Это невозможно. Невозможно…

Небольшая толпа вышла из комнаты и спустилась на первый этаж корчмы. Остались только несколько женщин, которые начали приводить в порядок вещи Сталлы. Они рассматривали их, выбирая лучшие, примеряли к ее лицу, словно пытались нарядить восковую куклу. Одна из женщин принесла миску с водой и аккуратно отмывала засохшую кровь с алебастровых щек и посиневших губ.

Венда нежно взяла воина под локоть и вывела в коридор, закрывая за собой двери. Сталле нужно было приготовиться к погребению, пояснила она, после чего снова спросила, все ли у него в порядке, а когда он машинально кивнул, встревоженная ушла в комнату Ярта.

А тем временем Ярел ждал под дверями комнаты Сталлы, и опасные, черные мысли кружили в его голове, словно черные тучи, предвещавшие бурю. И когда ему позволили войти в комнату, он знал, что будет делать.

То, что он намеревался провернуть, стоило огромного риска и имело большую цену, которую ему придется заплатить. Должен быть какой-то способ. Это не может быть конец, постоянно повторял он в мыслях. Нужно было только время, чтобы собрать отрывки того, что он уже знал, в осмысленное целое. А знал он уже много, и все могло получиться. Должно было получиться.

Уже стемнело, когда женщины ушли, оставив его, погруженного в скорбь. Он гладил ее ощутимо холодную руку с длинными пальцами, созданными для игры на лютне. Обменявшись многозначительными взглядами, женщины закрыли двери, уходя и оставляя его в тишине.

И когда через какое-то время сгорбленный под тяжестью судьбы Ярт пришел проститься с женой, то застал комнату темной и пустой. Ярел, держа холодную как лед Сталлу, продирался через лес.