— Он рассказал мне все, что здесь произошло. Но я неуверен, что тебе захочется это выслушивать.

— Делать нечего, дорогой, я должна вылечить Бевьера.

— Мы были правы, — начал Спархок, —пелозианка, которую мы видели в Чиреллосе идущей в земохский дом, была сестройграфа.

— Я была уверена в этом. Что еще?

Спархок кратко пересказал все, о чем поведал ему слугаграфа.

— Все сходится, — неожиданно спокойно сказалаСефрения. — Это жертвоприношение, часть культа поклонения Азешу.

— И вот еще кое-что, — добавил Спархок. —Оккуда сказал, что войдя в комнату, заметил в дальнем углу призрачную фигуру,на ней был черный балахон с капюшоном и от нее исходило зеленое сияние. У Азешамог быть еще один демон здесь?

— Со Старшими богами все возможно.

— Но это же не мог быть один и тот же, верно? Ничто неможет быть сразу в двух местах в один и тот же момент.

— Я же сказала тебе, дорогой, со Старшими богамивозможно все.

— Сефрения, мне не хотелось бы говорить тебе, но,кажется, все это начинает меня пугать.

— И меня тоже, Спархок. Держи при себе копье Алдреаса,могущество Беллиома сможет защитить тебя. А теперь ступай спать, мне нужно всеэто обдумать.

— Благослови меня, матушка, — сказал Спархок,преклонив колени. Он вдруг почувствовал себя маленьким беспомощным ребенком.Сефрения благословила его и он нежно поцеловал ее ладони.

— От всего сердца, дорогой, — ответила Сефрения,держа его голову в руках и успокаивающе прижимая к себе. — Ты лучший извсех, Спархок, и если ты будешь сильным, даже ворота ада не устоят перед тобой.

Спархок поднялся с колен, и Флют, слезшая в это время скровати, подошла к нему. Внезапно он почувствовал, что не в состояниидвигаться. Девочка мягко взяла его за запястья, развернула ладони и поцеловалаих, и эти поцелуи странным огнем прожгли все его существо. Потрясенный, Спархокпокинул комнату, не произнося не звука.

Сон его был неспокоен и прерывист, он часто просыпался и, ненаходя покоя, ворочался на кровати. Ночь казалась бесконечной, раскаты громасотрясали огромный замок до основания, дождь, пришедший вместе с бурей, стучалв окно. Вода потоками сбегала с черепичной крыши и грохотала по камням водворе. Было уже за полночь, когда Спархок окончательно отказался от попыток уснуть.Отбросив одеяло, он угрюмо уселся на кровати. Что делать с Бевьером? Он знал,что вера арсианца очень глубока, но железной воли Оккуды Сиринику не доставало.Он молод, и искренен и обладает врожденной горячностью всех арсианцев, и Белинаможет использовать это в своих нечистых целях. Даже если Сефрении удастся снятьс Бевьера одержание, как можно быть уверенным, что Белина снова не завладеетим, когда ей заблагорассудится. Хотя мысль эта и была неприятна, но, делатьнечего, приходилось признать, что единственный выход — это тот, о котором подконец разговора упомянул Оккуда.

Внезапно, и, казалось бы беспричинно, на него навалилосьчувство чего-то ужасного. Какое-то могущественнейшее зло было рядом. Онподнялся с постели, нашарил в темноте меч и, подойдя к двери, распахнул ее.Коридор освещался светом единственного факела. Кьюрик, подремывая, сидел настуле против двери Бевьера, но больше никого там не было. Вдруг торопливораспахнулась дверь Сефрении, она вышла из комнаты, за ней шла Флют.

— Ты тоже почувствовала? — спросил Спархок.

— Да. Ты можешь отпереть дверь? Оно там.

— Кьюрик, — позвал Спархок, трогая его за плечо.

Оруженосец тут же открыл глаза.

— Что случилось?

— Что проникло в комнату Бевьера. Будьосторожен, — Спархок откинул с крюка цепь и медленно отодвинул задвижку.

Комната была наполнена жутким призрачным светом. Бевьер вполубреду метался на кровати, а над ним парило туманное полупрозрачноеочертание обнаженной женщины. Сефрения затаила дыхание.

— Суккуб, — прошептала она и немедленно началасвязывать заклинание, кратко кивнув Флют.

Девочка поднесла к губам свирель и заиграла какую-тостранную, очень сложную и виртуозную мелодию, так что непривычное ухо Спархокане могло даже следовать ей.

Сияющая прекрасная женщина повернула лицо к двери, верхняягуба ее по-звериному приподнялась, обнажая сочащиеся слюной клыки. Призракчто-то шепнул им, и звук его голоса напоминал стрекотание крыльев стрекозы.Казалось, что сияющая фигура скована в движениях. Заклинание продолжалось, исуккуб завизжал, призрачными руками хватаясь за голову. Мелодия песенки Флютпосуровела, Сефрения заговорила громче. Суккуб корчился, словно от невыносимойболи, пронзительно крича, столь отвратительным голосом, что Спархок отшатнулсяназад, к двери. Сефрения подняла руку и Спархок оторопел — она заговорилапо-эленийски:

— Возвращайся туда, откуда пришла, — приказалаона. — И больше никуда не уходи оттуда этой ночью.

С ужасным воем, суккуб растворился в воздухе, оставив послесебя отвратительный запах гниения и разлагающейся плоти.

— Как она выбралась из башни? — тихо спросилСпархок. — Там только одна дверь и Оккуда запер ее.

— Она не выходила оттуда, — отсутствующим тономответила Сефрения. — Я только однажды видела это раньше, — Сефрениягорько усмехнулась. — Нам повезло, что я вспомнила это заклинание.

— Но Сефрения, — сказал Кьюрик, — она же былаздесь.

— Ее самой здесь не было. Суккубы сделаны не из плоти.Если их посылает человек, то это его дух. Тело Белины по-прежнему остается вбашне, а ее дух бродит по дому.

— Значит Бевьер пропал? — мрачно спросил Спархок.

— Как раз нет. Я уже частью освободила его отодержания, насланного Белиной. Если мы будем действовать быстро, то я смогусовсем очистить его разум. Кьюрик, ступай разыщи Оккуду, мне нужно кое-чторазузнать у него.

— Хорошо.

— А она не может вернуться? — спросил Спархок.

— Есть способ предотвратить это, но мне нужнопоговорить с Оккудой, чтобы быть уверенной. И не говори так много, Спархок, мненадо поразмыслить, — она присела на край кровати и машинально положиларуку на лоб Бевьера. Арсианец беспокойно зашевелился. — О,перестань, — сказала она спящему рыцарю и добавила несколько словпо-стирикски. Молодой Сириник тут же затих.