Я не помнила, как зарезала Хезер, но я могла это сделать. Я наверняка это сделала, мне просто слишком страшно было позволить себе это вспомнить; отодвинуть вуаль и посмотреть на своё истинное лицо.

«Один из вас – монстр, прячущийся за маской».

Я перестала раскачиваться и уставилась в окно. Я была так высоко, что мне был виден почти весь кампус. Парад приближался всё ближе. Это значило…

Я засмеялась вслух, вспомнив: Блэквельская башня – конец маршрута парада; место, где ректор говорит свою речь. Глаза всей толпы, и фотографы, и видеокамеры, будут направлены сюда. На меня.

Я как будто бы просто хотела, чтобы меня поймали.

Я смотрела, как приближается парад, и задумалась. Я полагала, что была одержима встречей выпускников, потому что это будет идеальный второй акт, и я хотела, чтобы хоть раз в жизни мной восхищались и мне завидовали. Но что если причина была глубже? Что если всё это время это был ещё один заговор, осуществлённый моей теневой стороной, подземной Джессикой Миллер, которая была способна на вещи, которых я и вообразить не могла?

Последнее, что сказала мне мой психотерапевт, было: «Послушай меня, Джессика. Настоящая ты – кем бы она ни была – в конце концов получит то, чего хочет. Понимаешь ты это или нет. Подсознание всегда это делает. Неужели ты не предпочтёшь знать? Неужели не хочешь заранее знать, что произойдёт? Тебе нужно соединить свои части».

Она была права. Может быть вот это и есть то, что настоящая Джессика – та, что появлялась, когда я была слишком пьяна; та, что существовала в моментах, которые я отгоняла – хотела всё это время. Чтобы её поймали. Наказали. И вот наконец мы с ней соединились; все её преступления стали моими.

Я не могла дышать. Воздух в помещении был слишком густым, тяжёлым от пыли, и я не могла заставить его попасть мне в грудь. Мне надо было что-то сделать.

Я посмотрела на стулья, сложенные в углу, потом на окно, и бросилась, схватив стул, к окну. Изо всех своих сил я подняла стул и ударила им по стеклу.

Ничего. Я снова размахнулась стулом, чуть не согнувшись из-за нехватки воздуха. Снова и снова я ударяла в окно, до тех пор, пока у меня не заболели руки; и вот наконец послышался треск, тонкий, как нитевидная трещинка в стекле.

Я подняла стул повыше и с силой опустила его на трещину. Окно разлетелось. Я била по осколкам стекла в окне, борясь со странным чувством дежа-вю. Казалось, что каждое движение было движением, которое я совершала прежде.

В комнату ворвался прохладный ветер. Я глубоко вдохнула; холодный воздух наполнил мою грудь, надул мне лёгкие. Вот, так лучше. Теперь я могла дышать.

Я остановилась на краю окна, слушая, как под ногами трещат осколки стекла, и посмотрела вниз на кампус. Моё сердце переполнилось; волосы – уже не мышино-коричневые, а светлые, как у Минта, и у Кортни, и у Джека, и у Хезер – колыхались, как флаг, у меня за спиной. Я вытянула руки. Меня переполнило странное спокойствие, которое напомнило мне об Эрике. Спокойствие, которое происходило от понимания, что терять нечего.

Я так сильно любила это место. Оно было выходом, целым миром возможностей. Я всё испортила, конечно, но об этом я сейчас не хотела думать. Я решила думать только о том, как хорошо было вернуться туда, где всё началось; где магия моего старого счастья всё ещё дышала в почве.

Я пододвинула обе ноги к подоконнику. Небо было таким голубым. Я могла поклясться, что чувствовала запах магнолий – дурманящий и сладкий – и он звал меня к себе.

Я очень любила это место. Клянусь, я любила и их, моих друзей, даже тогда, когда казалось, что не люблю. Но я приняла неверное решение, теперь я это знала. В момент, когда «Ист-Хауз» впервые попал в моё поле зрения, а может быть и задолго до этого. Не тот парень. Не та специализация, не та карьера, не те одержимости, не те союзы. В день Святого Валентина я сделала самый худший выбор, сделала что-то, от чего невозможно было вернуться.

Мне было так жаль. Я надеялась, что они это узнают.

– Какого чёрта…

Глава 34

Апрель, второй курс

– Что вы там творите? – Владелец автозаправки, седой мужчина в рабочем комбинезоне, вышел на улицу и замахал нам красным платком.

– Ой, чёрт, – сказал Фрэнки. – Быстрее, ребята. Мне нельзя попадать в передряги…

– Я в футбольной команде, – хором закончили мы, идеально передав его интонацию.

– Знаешь, Фрэнки, – сказала Хезер, дорезая последнюю букву, – меня, честное слово, начинает утомлять эта вся футбольная тема. Постоянные тренировки, никогда нельзя развлекаться. Тебе, честное слово, нужно найти хобби, которое лучше сочетается с моим образом жизни.

– Твоим образом жизни мелкого вандала?

Хезер поцеловала клинок своего перочинного ножа, а потом послала Фрэнки воздушный поцелуй.

– Почему этот хозяин заправки выглядит, как сезонный рабочий из гангстерского фильма пятидесятых? – спросила Каро. – Мы проскользнули через тоннель в пространстве и времени и оказались в прошлом?

– Ещё одна отсылка к «Стар Треку», – предупредила я её, – и я начну называть тебя «Юстицией».

– Но мелкая права. – Минт движением кинозвезды надвинул на нос солнечные очки. – Нам надо отсюда убираться, ребятушки. Погнали, пока легавые не пригнали.

– Ботаны, – Джек помахал на нас рукой. – А в колледже-то все думают, что вы крутые.

– Дайте мне… ещё одну… Ладно, всё! – Куп поднялся с пластиковой скамейки и сложил свой ножик. – Вы хотели бессмертия? Вот оно. Наслаждайтесь.

Мы всемером посмотрели на столешницу, где Куп – с небольшой помощью Хезер, которая не могла вынести, что все взгляды были не на ней – вырезал сообщение: «ИХ7 были тут».

– Это прекрасно, – сказала Хезер. – Восхваляю саму себя.

– Классика жанра, – сказал Джек. – Коротко и ясно.

– Отличная работа, – согласился Минт. – Я знаю, мы все очень удивлены, что Куп знает, как обращаться с ножом.

– А кто-нибудь понимает, что мы только что подписали свои имена под преступлением? – спросила я.

– Эм, ребята? – Каро обернулась через плечо. – Хозяин идёт.

– Ах ты чёрт, – сказал Куп, судорожно вставая на ноги. – Бежим.

Хезер завизжала, и мы помчались через площадку для отдыха туда, где были припаркованы машины. Парни забились в «Рендж Ровер» Минта, а девчонки – машину Хезер с откидным верхом.

Хезер нажала на газ и послала хозяину воздушный поцелуй.

– Вы – малолетние преступники! – кричал тот, размахивая на нас красным носовым платком.

– Нам очень