В этот миг братья сотворили Щиты – такие сильные, что их мог видеть даже человек, не наделенный магией. Щиты тускло поблескивали во мраке, укрывая нас.

– Ладно, пора выдвигаться, – раздалось у меня в наушниках. – Идем медленно и ровно. Как доберемся до арьергарда – дадим им прикурить. Гончие пусть прикроют с тыла.

Я передала это стае. Гончие, обогнув нас, пристроились сзади. И мы пошли.

У Искры движуха началась раньше, чем у нас. Ослепительные вспышки внезапно выхватили из мрака головы гогов и магогов. Хорошо, я отвернулась: от этих вспышек, полыхающих даже сбоку, у меня зарябило в глазах. На земле я ничего не видела, кроме сплошных ног и лап пришлецов, и свои спотыкучие Стены строить не могла. Все, что я могла, – выхватывать из темноты единичные цели и пускать в них стрелы-молнии.

– Закройте глаза! – прокричал какой-то незнакомый Охотник. – Заклинание ночного зрения!

Я никогда о таком не слышала, но послушно смежила веки. По моим глазным яблокам прошел щекочущий ток, я даже чуть вскрикнула от удивления. Я открыла глаза, и оказалось – я все вижу! И это было совсем не похоже на очки ночного видения. Как будто все вокруг меня испускало свой собственный свет; весь мир окрасился в черное и белое, всё-всё, до последней травинки, очертания которой слабенько проступали в темноте.

Ой-ой, боги и божечки, лучше бы я всего этого не видела. Раньше пришлецы казались бесформенной массой и была надежда, что хоть где-то эта масса заканчивается. А теперь стало ясно, что нет.

Теперь я сама убедилась, что их куда больше, чем я подозревала. Они теснились и толпились, и в итоге толком драться могла только пара рядов по краям. Но сути это не меняло. А суть была в том, что сколько их ни укладывай – место павших займут десятки и сотни новых.

Прямо перед нами оказалось стадо минотавров: они почуяли наше приближение с тыла и обернулись. Справа от минотавров топтался отряд троллей. Слева – кучка скелетообразных вендиго[8]. И каждый отряд вдавался вглубь минимум на три ряда, а что там впереди них – и вовсе неизвестно. На меня накатила первая волна паники. И тут у меня в наушниках заорал Гвоздь:

– Гранаты к бою! – Я машинально подчинилась. – Опускаем Щиты! Три! Два! Один! – Поблескивающий купол у нас над головой растворился. – Гранаты! Три! Два! Один!

Я вложила в свой бросок сколько было физической и магической силы. Гранаты падали среди пришлецов; те только начали оборачиваться, завидев нас. Щиты взметнулись вверх, едва прогремел первый взрыв. Мир наполнился светом и звуками. Взрывы, вопли, визги – всей этой какофонией нас накрыло похлеще, чем ударной волной.

Судя по всему, нам выдали гранаты всех видов: и светозвуковые, и зажигательные, и обычные. Я бросала все, какие были, напропалую. Шрапнельных гранат в боекомплектах не оказалось: в ближнем бою шрапнель легко зацепит нас самих, если Щит не вовремя ослабеет хоть на полсекунды. Повезло: стаду минотавров досталась зажигательная граната. А минотавры уже развернулись к нам, и в такой толчее деваться им было некуда. Несколько тварей моментально вспыхнули и принялись хлопать и хлестать себя по телу, пытаясь сбить пламя, но этим лишь вносили сумятицу в ряды своих сородичей. Противно запахло паленой шерстью, а потом в воздухе растекся обманчиво приятный запах жареной говядины. Это я навтыкала в свои гранаты огненных стрел.

Светозвуковые гранаты дезориентировали тварей, превращая их в легкую добычу. Взрывы раздавались где-то в середине толпы, я не видела, что там творится. Да мне и не до того было: все силы я бросила на поддержание огня, чтобы уже объятые пламенем твари горели жарче и зажигали как можно больше своих товарищей.

Хаос, порожденный нашими гранатами, ненадолго остановил наступление.

– Оружие к бою! – скомандовал Гвоздь. Все, кроме Искры, взяли автоматы на изготовку. У Искры было свое задание: слепить гогов и магогов и отвлекать их от башни. – Опускаем Щиты! Три! Два! Один!

И мы открыли огонь. В такой сутолоке трудно было не попасть хоть в кого-то. Под градом пуль ближние к нам ряды сдали назад. Мы стреляли зажигательными патронами и пришлецовыми. Пришлецовый патрон – это железная пуля в стальной гильзе. Я их использовала впервые – и они пробивали даже толстую кожу минотавров, и Щиты, и магическую защиту от обычных пуль, как у вендиго. Вендиго – крупная тварь, обычной пулей его не возьмешь, разве что поранишь. Действие пули смешается с его собственной магией, и вендиго отяжелеет, станет неповоротливым. А когда в них попадаешь, они громко ревут. И это сильно облегчало нам дело: можно прицельно бить в одно и то же место. Чтобы раскрошить колено, нужно попасть в него несколько раз – ну да мы на меткость не жалуемся.

Мы стреляли, пока у наших автоматов не раскалились стволы. Затем Щиты вернулись на место, а мы опять занялись заклинаниями.

Внутренне я цепенела от ужаса. Вроде не так уж мало повидала в жизни, но к такому оказалась не готова. Я безостановочно сыпала заклинаниями, стреляла, швыряла гранаты – и при этом ревмя ревела с перепугу и время от времени мотала головой, стряхивая слезы. Я вообще ни о чем не думала, абсолютно ни о чем. Меня вели одни инстинкты. И в основном – граничащий с паникой инстинкт самосохранения.

Потому что мы могли сколько угодно укладывать пришлецов. Они падали, но за их спиной вырастали новые ряды. И казалось, конца-края этим рядам не будет.

До меня смутно доходило, что где-то есть еще «Геенны» и от них-то при попадании в самую толчею, наверное, толку больше. Но по гогам и магогам, крушившим башню, никто не стрелял – опасались повредить саму башню. Попади в нее ракета – и пришлецы могут не надрываться: Барьер обрушится сам собой.

А потом свалилась Искра, совсем обессиленная. Я почувствовала, как она наваливается на меня, и кое-как подхватила ее, не дав грянуться оземь. В этом месте мой одеревеневший мозг начал понемногу просыпаться.

Я посмотрела назад: там Гончие прикрывали нас с тыла. «Душана!» – мысленно позвала я, и не успела глазом моргнуть, как Душана уже стоял передо мной. Видимо, он уже прочел в моей голове, что мне надо, и без лишних вопросов преклонил колени. Я взгромоздила Искру ему на спину и попросила: «Найди медиков».

Добавить я ничего не успела. Душана бацнул, а я оказалась лицом к лицу с кошмарами. В прямом смысле слова. Минотавры рассосались, и на их место заступили кошмары: совершенно невообразимые черные твари, смахивающие на лошадей. У них голова-череп, яркие красные глаза, когти и клыки длиной с мою руку, а вместо грив и хвостов – пламя[9]. Они обрушились на нас со всеми своими зубами и когтями, подобные буре и страху, завывая так, что кровь стыла в жилах. Их визгливый вой влился в какофонию взрывов, воплей, рева и непрестанного «бум! бум! бум!». Я видела кошмаров на картинках, но никогда с ними не сражалась. От страха у меня свело живот, и мне пришлось напрячь колени, чтобы не рухнуть.