– Тяжелый день? – поинтересовалась Мильсина с улыбкой.

Я создал две чашки кофе, пренебрегая чайником, Мильсина приняла одну с мягкой улыбкой и взглянула поверх нее на меня с интересом.

– И как вам это удается?

– Не знаю, – ответил я. – Как-то вот. Леди Мильсина, о вас тут все говорят, что вы, оказывается, еще и умная женщина.

Она позволила себе чуть-чуть сдвинуть губы в сдержанной улыбке.

– Вас это удивляет?

– Еще бы, – ответил я. – Вы же красивая женщина! В самом деле красивая.

– Спасибо, сэр Ричард… ох, как трудно выговаривать это, так и просятся на язык пышные титулы…

– Стерпится, – сообщил я, – слюбится. К вам повышенный интерес у всех наших рыцарей. Даже сэр Альбрехт, вы его видели, советует обратить на вас внимание…

Она поинтересовалась нейтральным голосом:

– В каком смысле?

– Вот-вот, – сказал я, – вы сразу все поняли, дело не в постели. Император увел всех, кого он счел ценными или нужными, а остались те, кто… ну, не вошел в его элиту. Даже если и входил до появления в небе Багровой Звезды. В моменты опасности многое пересматривается, как вы догадываетесь.

Она чуть наклонила голову, рассматривая меня испытующе.

– Так в качестве кого ваш сэр Альбрехт меня рассматривает?

– Как некий противовес, – пояснил я, но увидел непонимание в ее глазах, – как новый центр, вокруг которого могут консолидироваться как оставленные женщины, так и мужчины. При всей верности и лояльности императору все-таки у каждого есть хотя бы крохотная обида, что его бросили на смерть, а взяли с собой немало никчемного люда, все достоинства которого в том, что льстили императору умелее и чаще.

На ее лицо на миг набежала тень, я почти ощутил ее колебание, а вместе с тем сверхбыструю оценку новых возможностей. И решать надо быстро, по мне видно, что, если попросить время подумать, я тут же легко соглашусь, но сам о ней забуду и найду более сговорчивых, хоть и менее компетентных.

– Располагайте мною, сэр Ричард, – сказала она и тут же уточнила: – Может быть, все же именовать вас более подобающим титулом?

Я отмахнулся.

– Не существует титулов, достойных моего величия, если помнить, что я царь природы и венец творения. Но это только для вас и своих, а все остальные во дворце и королевстве обязаны обращаться ко мне со всем почтением.

– Каким титулом?

– А вот с поцелуями погодим, – сказал я и, заметив на ее лице непонимание, пояснил: – Пусть именуют, как кому подскажут фантазия, размах, чувство соразмеренности, подхалимаж или желание угодить. Леди Мильсина, вы знаете, где сейчас бывший лорд-канцлер империи?

Она наклонила голову.

– У себя во дворце. Только он себя не считает бывшим. Хотите навестить?

– По мне заметно? – спросил я с огорчением.

– Да, – ответила она. – Понимаю, на Севере все откровеннее в выражении чувств, но здесь Юг, все намного изощреннее…

– Учту, – пообещал я. – Адрес лорда-канцлера?.. Здесь не появлялся?

– Он слишком стар, – ответила она. – Но император с ним часто советовался. Император Скагеррак, властелин соседней империи Клонзейд, самой могучей, давно давит на Германа, стараясь принудить к подчинению и поглощению его империи.

– Ого, – сказал я. – При дворе известно?

Она замялась, ответила шепотом:

– Нет. Во всяком случае… не широко.

– Кто-то из оставшихся может знать подробности?

Она покачала головой.

– Император таких взял с собой. Но опять же никто не знает больше, чем лорд-канцлер.

– Вы просто прелесть, – сказал я. – Или уже знаете, что мужчинам… я говорю о мужчинах, а не бабниках, мало ваших сисек и жопок?.. Нам еще и поговорить о мировых проблемах, как будто в самом деле что-то понимаем. Давайте адрес, надо навестить.

– Мне с вами? – спросила она быстро. – Мне доверяет.

– Гм, – сказал я, – а это не подпортит вашу репутацию?

Она вскинула брови в изумлении.

– Каким образом?

– Ах да, – ответил я, – хорошо. Но на коня не возьму, он посторонним не очень-то верит.

– А ваш милый песик доверяет!

– Он только делает вид, – сказал я предостерегающе. – Он хитрый… со всеми уживается, кто его чешет и гладит. А конь у меня честный. Что думает, то и говорит.

Она улыбнулась, но промолчала.

Я дал ей фору в час, пусть сообщит старику все новости, если он еще не узнал от слуг, начиная с того, почему Маркус еще не уничтожил мир и что случилось дальше, а когда Зайчик красиво и гордо донес меня до ворот солидного особняка, роскошного даже по меркам империи, слуги уже ждали у распахнутых створок, дружно пали на колени, едва завидев меня на огромном коне в сопровождении Адского Пса.

Бобик влетел во двор первым, молниеносно сделал круг, все успел обнюхать и оказался у широких мраморных ступеней в тот момент, когда Зайчик остановился там, а я покинул седло.

– Жди здесь, – велел я. – Кур не души, детей не пугай.

Командир тройки телохранителей заверил с широчайшей улыбкой:

– Мы за ним посмотрим!

– Да, – сказал я с сомнением, – займите его чем-нибудь. Вон то бревнышко можете побросать ему… по очереди.

Двери в холл распахнули, а дальше величественно одетый лакей провел меня через два роскошных зала в третий, поменьше, где я издали увидел у стола в глубоких креслах Мильсину и дряхлого старика в огромном белом парике.

– Не вставайте, – велел я издали. – Милая Мильсина уже сказала, что я из страны варваров, где принято уважать старших?..

Лорд-канцлер слабо улыбнулся беззубым ртом, глаза старческие, слезящиеся, но взгляд ощутимо быстро и цепко пробежал по мне.

– Спасибо, – проговорил он слабым дребезжащим голосом. – Меня в самом деле ноги уже не держат. Так вы и есть тот таинственный вождь, что одолел неведомых существ и захватил Багровую Звезду?

Я учтиво поклонился.

– Да, и еще много чего натворил. С вашего позволения я сяду. Ваше время дорого, понимаю, потому много у вас не отниму. Меня интересует империя Клонзейд. Насколько она сильна, почему давит на Жемчужную, чего от нее ожидать?

Пока он собирался с ответом, старые люди медлительны, я сотворил три чашки с горячим кофе, гору сахарного печенья и несколько пирожных в виде трубочек с заварным кремом.

Мильсина гордо улыбнулась, а у канцлера глаза расширились в изумлении. Мильсина хвастливо ухватила свою чашку раньше меня, сделала большой глоток и в подчеркнутом блаженстве закрыла глаза.

Канцлер взял чашку обеими руками, но глоток сделал без боязни, в его возрасте уже не страшатся за жизнь, прислушался, на бледных дряблых губах проступила слабая улыбка.