Их лица остались такими же неподвижными, но я со своей обостренной чувствительностью ощутил, что айсберг хоть и монолитен, но готов треснуть.

– Потому, – сказал я все тем же властным голосом, – обещаю и впредь поддерживать элиту человечества, магов!.. Короли, бароны и все прочие титулованные… будем говорить прямо, это те же простолюдины. Мне это даже виднее, чем вам, потому что я еще и король, и барон, и даже император!

Слушают все еще настороженно, я продолжал почти пламенно, как бы сам вдохновленный своей же речью:

– Потому будем заниматься своими делами, а чернь своими!.. Более того, мне кажется, вы слишком уж милосердны и заботливы! Скоро будете простому народу и сопельки подтирать!.. Слюни уже подтираете, вижу. И хотя этим занимаются самые низшие из магов, но и они могли бы больше заняться изучением основ магии, чем нянчиться с простолюдинами.

Старик из переднего ряда, осанистый и с длиннющей бородой, сказал громко:

– Простите, что не встаю, ваше величество, но вы запретили… потому мне ужасно неловко… однако мы сами все люди, и забота о своих соплеменниках должна быть обязательной.

– Знаю, – сказал я, – у вас в Уставе есть пункт, обязывающий заботиться о тех, кто сам о себе позаботиться не может. Очень благородный пункт!.. Думаю, было много противников…

Он наклонил голову.

– Сказать по чести, очень много. Были даже войны. В конце концов удалось доказать, что, если людей считать за скот, наша мощь слабеет.

– Мудро, – согласился я. – Но все же с заботой переборщили. Люди под вашей опекой разленились и превращаются в ленивый скот. С ними нужно жестче!.. Не так жестко, как наверняка предлагали ваши экстремисты, но пора заставить их трудиться хотя бы на самих себя… А у вас останется больше времени на самосовершенствование и работу над тайнами бытия.

Вендисс, он расположился в переднем ряду, заметил вежливо:

– Вообще-то забота о людях внизу… это дело самых младших магов. Что мы и делаем.

– А вам не нужны кадры? – спросил я. – Что повышают мастерство?.. Сами не хотите подняться до высот магии?

Он наклонил голову.

– Да, конечно…

Я прервал:

– На том и решим!.. Я не вмешиваюсь в вашу работу. А если какие-то реформы и будут… то в самых низших кругах людей. Чтобы работали, а то отдыхают слишком много!

Маги молчат, все еще переваривают, а Вендисс, как глашатай их интересов, переспросил:

– Ваше величество, простите… не понял…

– Слушаю, – сказал я сухо.

– Вы сказали, что намерены защищать интересы простых людей… но в то же время посоветовали нам, очень настойчиво посоветовали, кстати… меньше им помогать…

– Помогать будем, – сообщил я. – Когда пожар, наводнение, засуха или что-то еще такое вот. Да и то будем приучать, чтобы сами! А сейчас вообще вытираете за ними носы и чуть ли не задницы. Люди вообще в скотов превращаются! Нет уж, высокая и благородная наука, то бишь магия, должна заниматься действительно высокими и важными делами!.. А простой народ…

Он напомнил осторожно:

– Наша мощь в известной мере зависит от этого простого народа… Немного, но все же…

– Мы все от него зависим, – напомнил я. – Даже императоры! Ничего в этом нет стыдного. Потому пусть народ пашет и сеет сам, надрывая жилы, их не жалко, а маги должны не покровительствовать дуракам и бездельникам, а раскрывать тайны природы на благо!.. Вы же видите, я на вашей стороне! Я болею за вас, за ваше дело, вашу работу, которой так мешает эта ежедневная рутина с заботой насчет заболевшей коровы, червяков в яблоках, нашествия сорняков на поле с пшеницей!..

Он поклонился.

– Ваша Звездная Мощь, вы не представляете, как приятно слышать такое. Все пять тысяч лет маги только и слышат: дай то, сделай это, принеси, добудь, почему так мало…

Я благосклонно улыбнулся, дескать, мы одной лиги, потому понимаем друг друга.

– Что вам еще сказал Карл-Антон?

Он ответил громко, чтобы услышали все в зале:

– Он сказал, что вы умеете творить с помощью магии такое, что недоступно даже ему, а он, как я убедился лично в общении с ним, маг огромной силы.

В зале оживленно задвигались, на меня уже смотрят с удивлением и растущим уважением, а я поднялся, они тут все встали тоже, нельзя сидеть в присутствии королей.

– На том и порешим, – сказал я веско. – Мы на одной стороне. А теперь все за работу!.. Это, как вы поняли, относится и ко мне.

Я повернулся в вышел в боковую дверь, не дожидаясь, пока они покинут зал.

Альбрехт сразу же пошел рядом, сказал осторожно:

– Сэр Ричард, вы в самом деле…

– А что не так? – спросил я.

Он пожал плечами.

– Уже привык, что говорите одно, а делаете третье. А то и четвертое. Но ведь говорите с таким убеждением, таким жаром!..

– Дорогой друг, – ответил я, понижая голос, – я ничуть не кривил душой. Юг застыл в развитии, а любой застой рано или поздно ведет к катастрофе.

Он почти вскрикнул:

– Но вы обещали ничего не менять, ни во что не вмешиваться!

– В деятельность Верховных Магов, – напомнил я. – Они обречены историческим процессом, чего я вдруг встану на пути лавины? Да и ради чего?.. А вот жизнь низшего сословия, на которое принято вообще не обращать внимания, немножко потревожим…

– Немножко?

– А что?

– У вас не бывает немножко!..

– С виду будет немножко, – пообещал я. – И как бы послабления… ну, с виду. Свободы там всякие, равенство и братство… с себе подобными, конечно. И вообще возможность самим определять свою судьбу и надеяться только на себя, свои силы, свой талант! Вы же знаете, каждый считает себя талантливым. Им только цепи мешают стать толстыми и богатыми.

– В этом и ловушка?

– Одна из, – сообщил я. – Одна из. Мы им, гадам, еще покажем демократию! Наплачутся, да поздно будет. Логика развития неумолима, возможностей рвать жилы на благо прогресса будет все больше, шырше и глыбже! И будут рвать, будут сопеть, хрипеть, но тянуть телегу прогресса, потому что иных вариантов не останется. Кто не будет проливать пот на поле, тот издохнет, и никакие маги не прокормят!

– Магов к тому времени не останется?

Я зыркнул на него зло.

– Не дразните меня, дружище. Останутся или не останутся, но работать будут все. Кто будет сытым, а кто сдохнет с голода, отныне зависит от них самих.

– Значит… будут умирать с голоду, – уточнил он, – но магам нельзя будет их накормить от щедрот?

– Нельзя, – отрезал я. – Народ, где бездельники живут так же сыто, как и труженики, уже не народ, а стадо свиней непонятной масти. Господь сказал, что каждый в поте лица будет зарабатывать свой хлеб? Вот и будет, как велел Господь.