Скопин велел похоронить Татищева в Антониевом монастыре, аимущество продать с публичного торга. Он не видел в случившемся никакой подоплеки– время было тяжкое, военное, неразборчивое. Ему и в голову прийти не могло,что над Татищевым свершилась месть женщины.

И, уж конечно, он даже вообразить себе не мог, что его днитоже сочтены и что он тоже падет от руки женщины… пусть и другой, не той, чтостала причиной гибели Татищева. Смерть Скопина станет ответом небес на еебеспрестанные, жаркие мольбы.

Но до этого было еще далеко.

Пока же Димитрий не мог вполне торжествовать победу: полкамКернозицкого не удалось отбить город у Скопина. Правда, окрестности всепередались самозванцу. Дело было, казалось, за малым – чтобы Шуйский осталсязамкнутым в Москве со всех сторон.

Ну что там осталось? Несколько городов, да осажденнаяТроица, да Ростов…

Ростов стоял за Шуйского!

Димитрий был поражен этим. Ведь обороной Ростова, по сутидела, руководил митрополит Филарет – тот самый Федор Никитич Романов, которыйопекал Юшку-Димитрия, можно сказать, с самых детских лет и столь многим помогему при вступлении в сан воскресшего царя. Именно благодаря Филарету емуудалось заполучить Марину! И Филарет ненавидел Шуйского, был ему врагом – этознали все.

Димитрий пораскинул мозгами и понял: Филарет хочет сохранитьлицо. Ему надобно, чтобы все знали: Романов безупречен, взять его можно толькосилою, заставить подчиниться обстоятельствам. Его надобно достать!

Димитрий решил достать Филарета во что бы то ни стало.

Все эти годы Стефка молилась только об одном: чтобы Господьдаровал ей дитя…

То есть в том, что она молится, были уверены все: ее муж,свекровь, соседи, священник в церкви, которому она исповедовалась. Может быть,в этом был убежден даже православный Бог, которому она возносила молитвы.Стефка ничуть не сомневалась, что одурачила и его так же, как и всех прочих.Каков народ, таков и Бог его, рассуждала она, а более легковерного люда, чемрусские, она еще в жизни не встречала.

А может, ей просто везло на простаков? Жалостливых,доверчивых простаков?

Сначала это была Ефросинья Воронихина. Да Стефка на ее местена другой же день отравила бы наложницу, которую притащил муж! В колодец ееспихнула бы, угаром удушила! Уж нашла бы способ отделаться от соперницы и ненавлечь на себя подозрения! Но Ефросинья оказалась настолько глупа и доверчива,что невольно тронула своей незлобивостью сердце Стефки. Вдобавок это была чутьне первая женщина, которая оказалась расположена к Стефке, жалела ее и любила.

До сей поры все особы одного с ней пола были для Стефкиврагами: начиная с собственной матери, которая взяла да и померла, даровавдочке жизнь и оставив ее на попечении полусумасшедшего отца. Пан Богуславский,полунищий шляхтич, кажется, до конца своей непутевой жизни пребывал вуверенности, что у него не дочь, а сын, и пытался воспитывать Стефку скорее какбудущего рыцаря, нежели как даму. Однако все его старания вдребезги разбивалисьо ту стихийную, природную женственность, которой была переполнена его дочь.Отец учил владеть саблею и метко стрелять – но строить глазки молодым, красивымпанам и соблазнять их беззастенчивым, откровенным кокетством Стефку не училникто – ее и учить не надо было! Удивительное сочетание черных очей изолотисто-соломенных волос, очень белой кожи и пунцовых губ приковывало взоры иочаровывало. А потом мужчина видел стройную шею и пышную грудь, тонкую талию,которой не нужны были никакие корсеты, и прелестную ножку, которую Стефка умелас намерением выставить… Она умела просто-таки из ничего смастерить себе наряд –пусть его можно было надеть только раз, а потом приходилось выбросить, нозавистливые взгляды дам были ей обеспечены на целый вечер! А впрочем, все, чтобы она ни надела, пусть самое простое платьишко, смотрелось на ней не хуже, чемте баснословно дорогие туалеты, которые привозили из Парижа для дочерей воеводысендомирского, панны Марианны и панны Урсулы. При этом Стефка была далеко недура: мгновенно усвоила под руководством отца Бонифация (на счастье, слишкомуже дряхлого, чтобы поддаться ее всесильным чарам) латынь, научилась польскойграмоте, писала без ошибок, отчего служила своему отцу секретарем. У нее былкаллиграфический, необыкновенно красивый почерк, и, как это ни смешно, именнона почерк обратил внимание пан Мнишек, когда обедневший Богуславский обратилсяк нему с прошением устроить судьбу своей дочери. Сначала Мнишек был пораженкрасотой Стефкиного почерка, потом – необычайной прелестью ее очей, потом –удивительными способностями ее в постельных утехах… Воевода сендомирский, одиниз величайших бабников своего времени (недаром же он был первым другомСигизмунда-Августа, который вообще слыл непревзойденным в этой области!), любилмолоденьких девушек, а главное – он был человеком незлым и всегда старалсяустроить их судьбу. Сорвав цветок Стефкиной невинности, он попросил старшуюдочь, панну Марианну, взять девушку к себе камер-фрейлиной, тем паче что пьяныйпан Богуславский умудрился сломать себе шею, свалившись с лошади.

Стефка решила, что теперь ей до конца дней своих предстоитбатрачить в постели на пана Мнишка, и приуныла. Невысокий, толстенький,лысоватый и чрезмерно торопливый, воевода сендомирский не понравился ейчрезвычайно! Она предпочитала высоких брюнетов, черноглазых и пылких. Впрочем,ей также нравились высокие голубоглазые блондины – лишь бы они тоже обладалидолжной пылкостью.

Стефке повезло. Пан Мнишек обладал некоторыми представлениямио порядочности, пусть и весьма своеобразными: во-первых, он никогда не пакостилтам, где жил, кроме того, полагал, что, исполнив предсмертную просьбу панаБогуславского, он как бы заменил Стефке отца.

Теперь она была свободна от домогательств недостаточнопылкого воеводы – и вполне посвятила себя охоте за мужчинами. О такой глупости,как замужество, Стефка не думала: ведь она была бесприданница. Кроме того, нраву нее был необычайно легкий – совершенно как у теплого весеннеговетерка! – Стефка жила одним днем: легко вспыхивала и легко остывала,легко отдавалась и легко расставалась, ей было страшно даже помыслить о том,что можно на целую жизнь привязаться к какому-то одному мужчине и лишитьсясчастья быть любимой столь многими красивыми панами.

В Московию вслед за панной Марианной, руки которой домогалсяне кто-нибудь, а сам русский царь Димитрий, Стефка отправилась без особой охоты– прежде всего потому, что единственный московит, с кем у нее случиласьмаленькая встреча, не смог доставить охочей до удовольствий паненке никакойрадости, зато слишком многого хотел для себя. Кроме того, она ненавидела холод,а в Москве, как известно всем цивилизованным людям, настолько студено, что таммедведи по улицам ходят в своих шубах! Однако Стефку о ее желаниях никто неспрашивал, так она и оказалась в Москве.