Я села, едва не угодив ногой в пепелище. Прохоров тожеприподнялся, взглянул на меня и вдруг начал смеяться.

— Что с вами? — решив, что он спятил, спросила янастороженно.

— Вы похожи на испуганного зайчонка.

— На себя посмотрите, — огрызнулась я.

Но, несмотря на неудобства прошедшей ночи, он выгляделмолодцом — все та же непоколебимая уверенность в своей неотразимости. Чувствособственного достоинства в нем прямо-таки зашкаливало. Правда, вид слегкапортила легкая небритость. Я попыталась представить, как выгляжу я и заранееужаснулась.

Он улыбнулся, потом привлек меня к себе и поцеловал. Вместотого, чтобы въехать ему по физиономии, я оцепенела от обиды. А потом заревеласамым глупым образом. Слезы катились из моих глаз, и ничего нельзя было с нимиподелать. Он был уверен, что может позволить себе поступать, как хочется, а ячувствовала себя униженной. Он взглянул на меня и виновато опустил глаза.

— Простите, — сказал тихо. — Сам не знаю, чтона меня нашло.

— У нас осталась вода? — отвернувшись, спросила я,испытывая ужасную неловкость. Язвить и ругаться с ним не хотелось, раз уж онизвинился.

— Да, конечно, — ответил он, сходил за бутылкой ипротянул мне.

Я сделала пару глотков, чувствуя, что он смотрит на меня.Взгляд его был серьезным, а еще в нем чувствовалось неподдельное раскаяние.

— Вряд ли мы еще уснем, — сказал он, поставивбутылку на землю. — Наверное, лучше идти. Конечно, в лесу сейчас сыро,вымокнем до нитки, но ждать не имеет смысла.

— Вы знаете, куда идти? — спросила я.

— Здесь недалеко должна быть дорога. До нее километровсемь, не больше, вряд ли нас там поджидают.

— Хорошо, идемте. Может, лучше вернуться кмашине? — предложила я, когда мы выбрались из оврага.

— Это неразумно. Если парни не дураки, они навернякаоставили кого-нибудь за ней приглядывать.

Я шла за ним, немного отстав, зевая на ходу и то и делоспотыкаясь. Он несколько раз оборачивался и поджидал меня, но не сказал нислова. Я зябко ежилась под его пиджаком, запахнув его на груди, и думала о том,что любопытство выйдет мне боком. Ничего толком не узнала, а уже ночую в лесу вкомпании с подозрительным типом.

Часы показывали 7.15, когда я услышала шум дороги, а вскореувидела шоссе. Вспомнила, что сегодня понедельник, и значит, в девять я должнабыть на работе, в крайнем случае, в десять, а надо еще добраться до города ипринять душ.

Мы вышли на шоссе, я увидела крыши домов напротив иуказатель «Лемешки 500 м». Попыталась сообразить, где мы находимся, но оставилаэту затею.

— Мы в сорока километрах от города, — заявил МаркСергеевич. — Юго-западное направление.

— Здесь должна быть автобусная остановка, —ответила я, кивнув на деревню.

Остановка в самом деле возникла впереди. Марк Сергеевичдостал мобильный и начал набирать номер.

— Куда вы звоните? — спросила я без особогоинтереса.

— Хочу вызвать такси.

— Такси? — нахмурилась я, но он уже разговаривал соператором. Диалог длился полминуты.

— Машину пришлите получше, — буркнул он,устраиваясь на лавке, которую украшали разнообразные надписи, оставленныеголовастыми детишками. Я плюхнулась рядом. — Обещали «Мерседес», —вздохнул он.

— Просили бы сразу лимузин, — не удержалась я.

— Их всего семь штук в городе, два в гостиницах, а пятьразвозят новобрачных. На них очередь на месяц вперед.

— Надо же, как не повезло!

Прохоров недовольно покосился на меня, а я отвернулась.Через полчаса появился «Мерседес», правда, такой древний, что мог запросторассыпаться.

— А все ваше желание выпендриться, — вновь неудержалась я.

Марк Сергеевич взмахнул рукой, машина остановилась, и рыжийпарень спросил, хмуро глядя на нас:

— Такси заказывали?

Я предоставила возможность отвечать Прохорову и устроиласьна заднем сиденье, надеясь, что он сядет впереди, но он полез следом за мной.Машина развернулась, и мы поехали в город. Марк Сергеевич откинулся на сиденье,затем обнял меня и предложил:

— Вздремните немного.

Только я хотела сказать, чтоб он убрал руку, как он добавилсердито:

— Вы хоть при посторонних не скандальте, будет ещевремя.

Я рассудила, что он прав, положила голову на его плечо и,кажется, мгновенно уснула. Проснулась от резкого толчка. Машина стояла, аПрохоров расплачивался с водителем.

— Где мы? — оглядываясь, спросила я.

— Сейчас увидите.

Он вышел, подал мне руку, машина отъехала, а я обнаружиласебя возле подъезда трехэтажного дома в тихом переулке неподалеку отцентрального городского парка.

— Ну и что, по-вашему, я должна увидеть?

Он взял меня за руку и повел к подъезду.

— Я здесь живу.

— Рада за вас. Отличный дом, квартира здесь, должнобыть, стоит кучу денег. Но у меня есть своя, куда я бы и хотела попасть какможно скорее.

— Боюсь, это невозможно, — серьезно ответил он.

— Что значит невозможно?

— Вы забыли о ребятах на джипе? Теперь вам лучше жить уменя.

— Что за странные фантазии? — Я попыталасьвыдернуть свою руку, но он только крепче ее сжал.

— А у вас невозможная манера скандалить в самоенеподходящее время.

Он открыл дверь подъезда и легонько подтолкнул меня вперед.Консьерж приветливо нам улыбнулся и громко сказал:

— Доброе утро, Марк Сергеевич. — Взглянул на меняпристально, словно намереваясь запомнить мою физиономию навеки, и добавил:

— Здравствуйте.

— Здравствуйте, — кивнул Марк Сергеевич инаправился к лифту.

Мы поднялись на второй этаж, Прохоров открыл дверьединственной квартиры, расположенной здесь, и я оказалась в огромном холле,залитом солнечным светом. Он струился через большое окно с разноцветнымистеклами, создавая причудливую мозаику на паркете.

— Ничего себе квартирка… — промямлила я.

— Вы еще ничего не видели, — ответил МаркСергеевич.

— Уверена, будет интересно.