Я повернулась и увидела огромную клетку, где сидели двевороны. Одна впилась в меня взглядом, чуть приоткрыв клюв.

— Это Машка?

— Нет. Никогда.

— Что? Ах, ну да. Эдгар По и его бессмертный «Ворон».

— Приятно иметь дело с образованной девушкой, —серьезно сказал Прохоров. — Машка та, что справа.

— А как вы их различаете?

— Со временем и вы научитесь.

— Что за глупость держать ворон в доме? — невыдержала я.

— Они ручные и на воле погибнут. В нашей семье онимного лет. Их подобрали совсем маленькими и беспомощными. У Никогда былосломано крыло.

— Это что, ваши единственные друзья?

Черт меня, что ли, за язык дернул? Марк Сергеевич посмотрелхмуро и кивнул. Это возымело совершенно обратное действие: мне захотелосьпродолжить.

— А с людьми вы дружить не пробовали?

— Они мне малосимпатичны. Взять хоть вас, к примеру.Несговорчивая, упрямая, плохо воспитанная, при этом ужасно обидчивая исамолюбивая. Как прикажете с вами дружить? Во всем соглашаться и уверять, чтовсе ваши идеи гениальны?

— Вы даже не пробовали, — в очередной разобиделась я. — Вы только ворчите и говорите мне гадости.

— Ниже всякой критики, — буркнул он себе под нос,но так, чтобы я слышала, и удалился в ванную, на ходу стаскивая пиджак, а я ввеликой печали пошла жарить яичницу.

В холодильнике обнаружилось много всякой снеди, я подумала ибыстро приготовила полноценный завтрак. Мужчины, как известно, любят покушать,а мне надо попытаться найти путь к сердцу этого нахала. Не в том смысле, чтобыон воспылал ко мне любовью (в такое верилось с трудом, даже если я начнуготовить как шеф-повар французского ресторана), а в том, чтобы он относился комне хотя бы так же дружески, как к своим воронам.

Он появился на кухне в домашних брюках и бархатной куртке состеганым воротником. Выглядел невыносимо элегантно. Аккуратный пробор иумопомрачительный запах одеколона. А я-то, дура, до сих пор брожу неумытая.Дался мне этот завтрак, честное слово! Я едва не заревела с досады.

Марк Сергеевич взглянул на стол и широко улыбнулся.

— Тронут, — сказал мягко.

Я заподозрила иронию, но ничего подобного не было.

Мы устроились за столом, я старалась на него не смотреть,уткнувшись в тарелку, а он заявил:

— Вы прекрасно готовите.

— Вы меня без конца критикуете, мне это надоело.

— Обещаю, что буду искать в вас положительные черты.

— Да уж, постарайтесь, — съязвила я. Тут явзглянула на часы и вспомнила о работе. — О, боже… — Схватила телефон ипозвонила Ирке:

— Слушай, мне надо срочно отлучиться на недельку.

— У тебя «левак» наклевывается? — что-то жуя,проявила она интерес. Иногда я действительно выполняла частным образом заказы,о чем хозяину знать было ни к чему.

— Вроде того…

— Постой! — ахнула она. — А это не тотпарень, что приходил на днях? Красавец блондин с интересной хромотой и чумовымибабками? Боже, как я тебе завидую! Славка, не упусти его, держись когтями,зубами и вообще всем, что есть. Такой шанс раз в жизни выпадает, и то не всем.Как вспомню его, сразу в голове одни греховные мысли. Готова отдаться наофисном столе. А ты где сейчас?

— Ты сделаешь, что я прошу? — взмолилась я.

— Конечно. Только расскажи, как у вас там?

— Нечего рассказывать, — отмахнулась я, косясь наПрохорова, и быстренько простилась. Я была уверена, что он все слышал, хоть ибровью не повел, и покраснела с досады. — Не возражаете, если я примудуш? — сказала я поднимаясь.

Он кивнул. Вместо того чтобы лезть под горячую воду, я минутдесять разглядывала себя в зеркале. С таким типом немудрено нажить кучукомплексов. Вот сейчас я своим носом недовольна, И ушами. Все-таки они немноготорчат. Самую чуточку, но это раздражает. И вообще вид у меня сегодня ужасный.Хотя чему удивляться…

Я наконец встала под душ, и тут в дверь постучали. Потомпоявилась рука и определила на крючок рядом с дверью купальный халат. Я толькохотела что-нибудь произнести на предмет чужой невоспитанности, как дверь закрылась,Марка Сергеевича я так и не увидела.

Я взяла в руки халат. Он был женский, и это неожиданноразозлило. Кажется, Анька говорила про какую-то танцовщицу. Чему удивляться?Такие типы обожают девиц подобного сорта. У меня вновь появилось желание зареветь,что я списала на тяжелую ночь и трагические обстоятельства. Расчесалась ипокинула ванную.

Марк Сергеевич все еще был в кухне и читал газету,прихлебывая кофе из антикварной чашки — удивительной красоты чашки с чутьстертым золотым ободком наверху.

— Как себя чувствуете? — спросил участливо.

— Намного лучше.

— Прекрасно. Кстати, вам понадобятся кое-какие вещи.Составьте список, я заеду в магазин и все куплю.

— Но… — начала я.

— Что «но»? — посуровел он. — Чем вы опятьнедовольны?

— Просто это неудобно.

— Что же вас смущает? Тот факт, что мне придется идти вотдел женского белья или то, что мне будет известен размер вашего бюстгальтера?Его я, кстати, могу определить на глаз.

— Не сомневаюсь в ваших талантах.

— Хорошо, — кивнул он. — Ходите в одном бельевсю неделю, вам же хуже. А я как-нибудь переживу, буду приближаться к вам сподветренной стороны.

— Ну, вы и свинья! — прошипела я и стиснула зубы.

— А вы закомплексованы, как деревенская дурочка.

Я поднялась и направилась к двери.

— Куда вы? — насторожился Прохоров.

— Вы меня утомили своим хамством. Даже парни на джипе ито предпочтительнее вас.

— Вы, кажется, собирались навести справки обИльине? — как ни в чем не бывало спросил он.

— Собиралась, — кивнула я.

— Ну, так поехали.