— Потому что мечта, ставшая смыслом жизни, всегдасродни безумию. Проходите, прелестная девушка, вот сюда. — Он кивнул мнена дверь в соседнюю комнату, где было офисное помещение. Два стола, стеллажи сбумагами, компьютер. Все как обычно. — Присаживайтесь, — предложилон.

Сын заглянул в комнату и сообщил недовольным голосом, хотя ипочтительно:

— Она приехала с Прохоровым.

— Твой отец не слепой, и его замечательный автомобильвидел, — отмахнулся старик. Глебов-младший, немного помедлив, но, так и нерешившись еще что-то сказать, удалился. — Не обращайте внимания, в нашемделе не жалуют конкурентов, впрочем, как и в любом другом. Скажите-ка мне,милая… Кстати, как вас зовут?

— Ярослава.

— Прекрасное имя. Константин Игнатьевич, —представился Глебов-старший. — Так вот, скажите мне, милая Ярослава, чемвызван ваш интерес?

— Это же очевидно. Я нашла в бумагах отца рисунок,точнее, рисунок был в дневнике моего прапрадеда… И мне захотелось…

— Ясно, — перебил меня старший антиквар. — Ягрешным делом подумал, не решились ли вы найти убийц своего отца.

— Странная мысль, — удивилась я.

— Почему же странная?

— Если милиция ничего не могла сделать, как я могучерез столько лет…

— Простите старика, на эту мысль меня натолкнул тотфакт, что вы явились с Прохоровым.

— А какое он может иметь отношение к смерти моегоотца? — нахмурилась я.

— Ну… — пожал плечами старик. — Возможно, и имеет.Не он сам, конечно.

— Вы говорите загадками, — добавив суровости вголос, сказала я.

— Выходит, Марк Сергеевич не был с вамиоткровенен, — покачал он головой.

— Так откройте мне глаза.

— После гибели вашего отца на рынке антиквариатапоявилось множество церковных предметов, настоящих произведений искусства.Кое-кто был уверен, что ваш отец обнаружил клад.

— И в этом причина его гибели?

— Да. Вполне логично, правда?

— Логично. А при чем здесь Марк Сергеевич?

— Его отец был одним из двух антикваров, сплавлявшихценности за границу. Когда у милиции появились основания ими заинтересоваться,оба торговца были убиты. Отца Марка Сергеевича застрелили возле его магазина.Мальчик тогда был в Англии, и с отцом у него, по слухам, отношения несложились. Но.., родная кровь. Вот я и подумал: не затеяли ли вы на парусобственное расследование?

Новость меня потрясла. Ну, конечно, старик прав. Это многоеобъясняет. Вполне логично предположить, что отца Прохорова убили те же люди,что и моего. Вот в чем разгадка его интереса ко мне. Только почему он не сказалмне правду? Чего же проще? Впрочем, от такого, как он, простых решений ожидатьне приходится.

— Вижу, что был не прав, — мягко улыбнулсястарик. — Судя по вашему лицу, вы впервые услышали о его отце. Так ведь?

— Да. Собственно, и с Марком Сергеевичем мы практическинезнакомы, наверное, поэтому он не удостоил меня своим доверием. Я пришла кнему с тем же, с чем и к вам: с вопросом, видел ли он когда-нибудь кинжалы?

— Я слышал о них от вашего отца. Если честно, я считалисторию выдумкой. Одного рассказа вашего прапрадеда мало, чтобы поверить всуществование кинжалов.

— А теперь вы так не считаете?

— Не считаю. Да и как может быть иначе, если в музее вКарпове был выставлен кинжал точь-в-точь такой, как описывал ваш отец, идатировался он именно эпохой Ивана Грозного.

— С какой целью, по мнению отца, кинжалы изготовилмастер по приказу игумена?

— Вы же читали дневник. Врата в Козьей пещере. Тайноебратство монахов-воинов, которое якобы существовало аж до двадцатого века, досамой революции.

— И существует сейчас?

— Помилуйте, предполагать такое было бы совсем ужфантастично. — Антиквар вздохнул, помолчал немного, а я насторожилась,потому что поняла, старик размышляет, рассказать мне что-то важное или нет. Язатаила дыхание, он поднял голову и сказал:

— Года полтора назад ко мне пришел человек, которыйпросил установить подлинность одной вещи. Он якобы выиграл ее в карты.

— Это был кинжал?

— Да. Тот, на котором имя Марк. Кинжал был подлинным.

— И вы не сообщили в милицию? — нахмурилась я.

— Нет, — твердо сказал старик. — Нашел вашотец кинжалы или нет, я не знаю. То, что он обнаружил клад в Троицкоммонастыре, не более чем догадка. Об этом следствию сообщил мальчишка, живший вдеревне, что рядом с монастырем, он целыми днями болтался на раскопках.Раскопки, как вам, должно быть, известно, проводились незаконно, и ваш отец вседержал в строжайшей тайне.

— Но кто-то все-таки узнал…

— Может быть, мальчишка проболтался? Поймите правильно,у меня не было оснований обвинить в чем-либо этого человека, тем более черезстолько лет.

— Как его фамилия? — спросила я.

Старик покачал головой:

— Мы не разглашаем фамилии своих клиентов.

— Вы не назовете ее даже следователю?

— Следователю назову. А что, то старое дело опятьзаинтересовало прокуратуру? — спросил Глебов-старший. На это мне нечегобыло ответить. — Не сердитесь. — Он похлопал меня ладонью поруке. — Я просто не хочу подвергать вас возможной опасности. Да и себятоже. Знаете, наша профессия довольна опасна, а памятуя участь двоих моихколлег… — Он покачал головой и вдруг опять улыбнулся:

— Но если вас интересует тайна кинжалов, я, пожалуй,смогу кое-чем помочь.

— Буду вам очень признательна, — сказала я.

— Тот же человек за полгода до того, как обратился комне по поводу кинжала, уже был моим клиентом. То есть он был им и раньше,покупал у меня кое-что, а в тот раз принес старинный документ. Спрашивал,сколько он может стоить.

— И что это было? — насторожилась я.

— Письмо какому-то монаху. Если честно, я вманускриптах совсем не разбираюсь, мой конек русская живопись девятнадцатоговека. Я сказал, что если это подлинник, то место ему в музее. Чем очень егопорадовал.

— Вы читали письмо?