— Марина Сергеевна, — подсказал Прохоров. —Или Людмила.

— Ну, я Людмила, — пожала она плечами.

— Овчинникова? — кашлянула я.

— Теперь Соколова, а до замужества была Овчинниковой.Мама тоже второй раз замуж вышла, и теперь у нее другая фамилия. А вы,собственно, кто?

— Я — Белосельская Ярослава Анатольевна, —заволновалась я. — Не знаю, говорит ли вам что-нибудь моя фамилия. Мойотец был дружен с вашим отцом и…

— Втравил его в глупую авантюру. В результате отецпогиб, а мне выпало счастье жить с придурком-отчимом. Я не хотела васобидеть, — вздохнула она. — Мои родители к тому времени ужеразвелись, просто я очень любила отца, и эта история не дает мне покоя до сихпор. Мама, кстати, тоже переживает. Знаете, вчера неожиданно сказала: «Уж хотьбы похоронить его, все как-то легче было бы».

— Я.., я не поняла, что вы имеете в виду? —растерялась я. — То есть что, имела в виду ваша мама? Она что, не была наего похоронах?

Теперь и женщина ничего не понимала, стояла, вытаращивглаза, пока, наконец, не произнесла:

— Какие же могут быть похороны, если их до сих пор ненашли?

— Кого?

— Моего отца, естественно. И вашего. Все трое исчезли водну ночь, и больше их никто не видел, ни живых, ни мертвых.

— Вы ошибаетесь. Труп моего отца был найден через пятьлет, его похоронили на сельском кладбище. Я это помню, хотя мне было всегошесть лет.

— Странно, — пожала плечами Людмила в глубокойзадумчивости. — Почему же нам ничего не сообщили? — И еще разповторила:

— Странно. — Затем схватила телефон и приняласькуда-то звонить. Я стояла рядом, не зная, что делать. — Мама, —заговорила Людмила в трубку, — ты знаешь, что Белосельского похоронили?Да, того самого. Нет, давно. Его нашли через пять лет… Мама впервые об этомслышит, — сказала женщина мне. — Очень странно. Они должны были намсообщить. Хотя.., моего отца ведь там не было? Не было, да? Тогда бы намнепременно сообщили, я же его дочь? Просто невероятно, — покачала онаголовой.

Если честно, разговор произвел на меня сильнейшеевпечатление. Под ложечкой противно засосало, и странные мысли полезли в голову.А еще было ощущение, что я на пороге страшной тайны, и ее разгадка вряд листанет радостной для меня. Я торопливо простилась с женщиной, забыв спросить,не сохранились ли после ее отца какие-то бумаги.

— Вы очень взволнованы, — косясь на меня, сказалПрохоров. — Чем вас так поразили ее слова?

— Не знаю, — честно ответила я. — Но чувствокакое-то.., странное.

Он кивнул и сказал, вроде бы желая меня успокоить:

— Прошло пять лет, в милиции просто никто о них невспомнил, ведь нашли только вашего отца.

— Да, возможно, — кивнула я, но почему-тоспокойнее мне не стало.

— Не возражаете, если я отвезу вас домой? Думаю, насегодня достаточно поисков, все-таки следует проявлять осторожность.

Я молча кивнула, пребывая в том состоянии, когда проще согласиться,чем спорить, хотя была уверена, что встретиться с Разиным еще раз все-такинеобходимо.

Через полчаса мы были в квартире Прохорова.

— Отдыхайте, — предложил он, — а я заскочу вмагазин.

— Почему бы… — начала я и махнула рукой:

— Поступайте как знаете.

Он немного замешкался:

— Я хотел бы получить список необходимых вам вещей.

— По-моему, проще заехать ко мне на квартиру.

Он закатил глаза, а я покаянно вздохнула и согласилась:

— Хорошо, сейчас напишу.

На составление списка у меня ушло довольно много времени.Марк Сергеевич молча сидел за барной стойкой, потягивал боржоми и никак своегонеудовольствия не демонстрировал.

— Вот, — протянула я список, отводя взгляд.

— Спасибо, — ответил он с таким видом, точно яоказала ему величайшую услугу.

Я заподозрила издевку, но он уже направился к входной двери,и я сочла за благо никак не реагировать.

Дождавшись, когда он уйдет, я позвонила Ане, а потомпринялась готовить обед. Прохоров вернулся через два часа.

— Я думал, эмансипированные женщины не стоят дважды вдень у плиты, и заехал в ресторан, — сказал он, бросая пакеты в кухне.

— Значит, вы уже обедали?

— Это было бы невежливо по отношению к вам.

— Спасибо, но я бы пережила.

— Послушайте, чем я вам так неприятен? —возмутился он.

— Вовсе нет.

— Тогда почему вы постоянно ищете повод для стычки?

— Мне казалось, это я вас раздражаю.

Данное замечание он предпочел оставить без ответа и сталсервировать стол. Мы сели обедать друг против друга, он взглянул на меняисподлобья и спросил:

— Как себя чувствует ваша подруга?

— Нормально. Я звонила ей недавно. — Он кивнул, ая, после некоторых размышлений, поинтересовалась:

— Мое присутствие здесь не вызовет вопросов у вашихзнакомых?

— Им об этом знать ни к чему. Домработницу я отправил вотпуск.

— Вдруг кто-нибудь решит вас навестить, — несдавалась я.

— Если таким образом вы пытаетесь выяснить, есть ли уменя постоянная девушка, могу ответить — нет.

— Конечно, у вас же есть Машка, — не удержалась я.

— Спасибо, что напомнили. Птиц надо покормить.

Он поднялся и ушел, а я покачала головой. Выходит, я опятьвредничаю. Странное дело: это совсем не в моем характере. Должно быть, Прохоровдействует на меня как-то по-особенному.

Он вскоре вернулся и занял свое место. Когда мы закончилиобедать, он убрал посуду в посудомоечную машину, а я занялась привезеннымивещами, отправившись в отведенную мне комнату. Все было куплено строго посписку. Вещи я убрала в шкаф и села в кресло, гадая, что мне теперь делать. Вкои-то веки выдалось свободное время, но и его с пользой не проведешь. Явыглянула из комнаты — Марк Сергеевич в кухне пил кофе, просматривая газеты.