— Года полтора назад к нему обращался один человек поповоду древней рукописи. Письма Филарета… — начала я, не очень-то рассчитываяна удачу. Присутствие старика, который, казалось, ничего не видел и не слышал,вызывало неловкость, мы пили чай, а он сидел рядом, точно памятник самому себе.

— Ах, вот в чем дело… — перебила меня Ольга Львовна.

— Вы.., вы помните этот случай? — Я не спешиларадоваться.

— Еще бы. Отец тогда был сам не свой. К нему в магазинявился какой-то тип и принес фотографии письма Филарета. Когда он его прочитал,то словно лишился рассудка. Отец очень увлекающийся человек, а на древнихманускриптах он буквально помешан.

Слова Ольги Львовны производили двоякое впечатление. С однойстороны, мне импонировало, что она говорит об отце так, как будто все это внастоящем времени, с другой, создавалось впечатление, что он далеко отсюда, ичеловек, сидящий рядом, к ее отцу никакого отношения не имеет.

— Письмо не давало ему покоя, — продолжилаона. — А человек, который принес его, вдруг исчез. Хотя обещал прийти иобъяснить, откуда у него фотография документа, оригинал которого ранее никто вглаза не видел.

— А что хотел тот человек?

— Просил перевести письмо.

— И ваш отец перевел его?

— Разумеется, это никакого труда не составило. Он егопросто прочитал. Клиент остался вполне доволен, но ничего не пожелал объяснить.Фотографии он оставил отцу и обещал прийти позднее. Но так и не пришел.

— А кто он такой, тот человек? — спросила я.

— В том-то и дело, что какой-то молодой парень. Такой,знаете.., простоватый.., какого заподозрить в интересе к истории весьма трудно.Да, он еще оставил отцу три тысячи — за труды, как он выразился. Отец дал бы вдесять раз больше, лишь бы узнать, где оригинал.

— Значит, он так и не появился.

— Нет. Отец пробовал его разыскать, расспрашивал всехзнакомых, думал, может, парень еще к кому-то обращался… Ничего. Как будто его ине было. Потом у отца случился инсульт. В общем… — Женщина развела руками.

— А у него случайно не сохранилась фотографияписьма? — спросила я, боясь спугнуть удачу.

— Возможно, — пожала Ольга плечами.

— Вы не могли бы посмотреть в его бумагах?

— Могу и посмотреть. Только это займет не один день.Надо знать моего отца: за долгие годы у него накопилось столько бумаг, и всераспиханы кое-как, без всякой системы. Я давно собираюсь навести в них порядок,но сначала отец не позволял, а теперь у меня не хватает времени, он требуетпостоянного внимания, — сказала Ольга Львовна и снова с грустью посмотрелана Прохорова.

— Очень тебя прошу, найди его, — подал голос тот,отодвигая чашку.

— Да-да, конечно. Обязательно найду, — заверилаона с посветлевшим лицом.

— Извини, нам пора, — поднимаясь, сказал МаркСергеевич.

Ольга решила нас проводить. Шла рядом с Прохоровым, и онпошел медленнее, а я, наоборот, ускорила шаги. Стоя уже возле машины, они очем-то тихо разговаривали, потом она поцеловала его, все это я наблюдала,устроившись в кабине. Наконец Марк Сергеевич занял водительское кресло, и мывыехали через поднятые ворота на улицу.

— По-моему, она в вас влюблена, — брякнула я имгновенно пожалела о своих словах. Мой спутник взглянул на меня недовольно ибуркнул:

— По-моему, это не ваше дело.

— Действительно не мое. Просто мне показалось, что онанамного вас старше.

— Всего-то на пять лет.

— Да? Замечательно. — Чего такого замечательного янашла в этом, я сама не знала и в досаде отвернулась. — Я хотела бызаехать к бабушке, — через некоторое время произнесла я, испытываянеловкость от своего недавнего глупого поведения.

— Неразумно, — нахмурился Прохоров. — Есливас ищут, то в первую очередь у нее. Лучше ей позвонить.

— Я хотела узнать имена друзей отца, которые были с нимв его последней экспедиции.

— Зачем вам их имена? — вроде бы удивился МаркСергеевич.

— Возможно, кто-то из их родственников знает…

— Что? — Теперь его брови сошлись у переносицы, исмотрел он излишне сурово, как мне показалось.

— Вдруг у кого-то сохранились записи. Дневник поисков,например.

— Если хотите узнать тайну кинжалов, устраивайтесь судобствами в библиотеке. Так вы скорее найдете разгадку. Кстати, именно такимобразом поступил ваш отец, если верить Матюше. Он заранее знал, где следуетискать, поэтому и нашел.

— И все-таки я бы хотела… Послушайте! — невыдержала я. — Своего отца я практически не помню, то есть не практически,а вообще его не помню. Рассказы бабушки и мамы да несколько фотографий. Исейчас для меня очень важно… — Я замолчала, пытаясь сформулировать: что же дляменя так важно? Разгадать тайну, которая всю жизнь мучила моего отца? Узнать,как и почему он погиб, или просто приблизиться к нему, понять, что толкало егона поиски? В конце концов, понять, каким он был в действительности?

Мне не пришлось ничего объяснять. Прохоров кивнул, точносоглашаясь с теми доводами, которые я еще не произнесла.

— Я знаю имена этих людей, — спокойно сказал он.

— От кого?

— От Матюши, естественно. Не забывайте, он дружил свашим отцом и был в курсе его поисков. Если эти люди не сменили адрес… — Онзатормозил, достал записную книжку и полистал ее. — У Архипова никого неосталось, — счел нужным он внести необходимые пояснения. — Была мать,умерла пять лет назад. У Овчинникова жена и дочь, но с женой он развелся еще доначала поисков, дочери тогда было восемь лет. Вряд ли им что-нибудь известно,однако, чтобы вас успокоить… Они жили неподалеку, на Суворова. Едем?

— Время не очень подходящее, — взглянув на часы,сказала я. — Сегодня рабочий день. Но попробовать можно.

И мы поехали на улицу Суворова. Двадцать шестой дом былобычной девятиэтажкой в пять подъездов, нужная нам квартира находилась вовтором. Возле него на скамейке сидела молодая женщина с коляской. Не знаюпочему, но я вдруг спросила:

— Простите, Овчинниковы в какой квартире живут?

— Овчинниковы? — удивилась женщина, а язабеспокоилась: должно быть, переехали.

— А кто вам нужен?