Для Нормана не существовало такого понятия, как «малюсенькаярекогносцировка»; то, что он собирался сделать, в его словаре называлось«блеснением». Когда заходишь в тупик, не теряйся; отправляйся в место,запеленгованное по ходу расследования, посмотри на него с совершенно открытымясным сознанием, не забитым мусором не нашедших пока словесного выражения идейи полуиспеченных предположений; поступая так, ты будешь похож на человека,который сидит в медленно относимой ветром и течением лодке, забрасывает блеснуи наматывает леску на катушку, — забрасывает и наматывает, терпеливо ожидая,пока что-нибудь попадется на крючок. Иногда крючок возвращается пустым. Иногдаты выуживаешь затонувшую ветку дерева, старую галошу или такую рыбу, от которойотвернется даже голодный енот.

Впрочем, бывает, что на крючок попадается и лакомый кусочек.

Он надел кепку и очки и свернул налево на Гаррисон-стрит,направляясь к Дарэм-авеню. Расстояние до района, в котором располагались«Дочери и сестры», составляло добрые три мили — не так уж мало для пешейпрогулки, — однако Норман не возражал; этим временем он собиралсявоспользоваться для того, чтобы очистить голову от ненужных мыслей. К томувремени, когда он доберется до дома номер двести пятьдесят один на Дарэм-авеню,его разум будет представлять собой чистый лист фотобумаги, готовый запечатлетьлюбые образы и воспринять любые свежие идеи, не пытаясь приспособить их к ужесуществующим. Кроме того, как можно подгонять новые идеи к старым, еслистарых-то и нет вовсе?

Купленная в гостиничном киоске за баснословную цену схемагорода покоилась в заднем кармане брюк, но он только один-единственный разостановился, чтобы свериться с ней. Проведя в городе меньше недели, он уже зналего гораздо лучше, чем Рози, и снова это объяснялось не тренированной памятью,а его исключительной интуицией.

Проснувшись прошлым утром, ощущая боль в руках, плечах и впаху, с такой ноющей челюстью, что мог открыть рот только до половины (перваяпопытка зевнуть после того, как он спустил ноги с постели, была настоящейпыткой), Норман осознал с нарастающей тревогой: то, что он сделал с волонтеромиз будки «Помощь путешественникам» по имени Питер Слоуик — он же Тамперштейн,он же Удивительный городской еврейчик, — вероятнее всего, ошибка. Насколькогрубая, сказать пока трудно, ибо большая часть случившегося в доме ПитераСлоуика представлялась ему словно в тумане, но в том, что он допустил промах,Норман не сомневался; к тому моменту, когда он спустился вниз и приближался ккиоску в холле отеля, слова типа «вероятно» и «наверное» уже исчезли из егомыслей. Любые вероятности и допущения — для слабаков этого мира; так утверждалего негласный, но неукоснительно соблюдаемый Норманом кодекс жизни,сформировавшийся еще в юношеские годы, после того как мать ушла от отца, апоследний пристрастился вымещать свою обиду и раздражение на сыне.

Он купил в киоске газету и быстро пролистал ее, возвращаясьна лифте в свой номер. Не найдя ничего о Питере Слоуике, он испытал лишь слабоеоблегчение. Возможно, тело Тампера обнаружили слишком поздно, чтобы новостьпопала в утренние выпуски газет; возможно, оно до сих пор находится там, гдеоставил его Норман (где он думает, что оставил, поправился он; все событияпо-прежнему были подернуты дымкой тумана), в подвале, за громадой бакаводонагревателя. Но люди вроде Тампера, — люди, выполняющие целый ворох благотворительныхобщественных обязанностей и имеющие толпы добросердечных друзей, не могутисчезать надолго. Кто-то начнет беспокоиться, другой кто-то заявится в егомодернизированную кроличью норку на Бьюдрай-плейс, и, в конце концов, очереднойкто-то сделает крайне неприятное открытие, найдя за водонагревателем то, чтоосталось от Тампера.

Словно в доказательство его правоты, информация, которой небыло и во вчерашних вечерних газетах, появилась в сегодняшних утреннихвыпусках, причем на первых полосах: «ГОРОДСКОЙ СОЦИАЛЬНЫЙ РАБОТНИК ЗВЕРСКИ УБИТВ СОБСТВЕННОМ ДОМЕ». Как утверждалось в статье, «Помощь путешественникам»являлась далеко не единственной организацией, в которой подвизался Тампер всвободные часы… хотя бедным его не назовешь. Если верить статье, состояние егосемьи — в которой он был последним выродком — оценивалось внушительной суммойсо множеством нолей. Тот факт, что, несмотря на возможность жить безбедно испокойно, этот придурок сидел в три часа ночи на автовокзале, отправляя беглыхжен в публичный дом нового образца под названием «Дочери и сестры», лишний разподтверждал: либо у Слоуика не хватало пары винтиков в черепной коробке, либоон сексуально неустойчивая личность. Как бы там ни было, он являл собойтипичный образец показушной добродетели, совал свой кроличий нос во все дыры,слишком много времени посвящал задаче спасения мира, забывая между тем сменитьнижнее белье. «Помощь путешественникам», «Армия спасения», Служба телефоннойпомощи, Фонд содействия боснийским сербам, Фонд помощи России (казалось бы, веврейской башке Тампера должно было хватить умишка, чтобы держаться подальшехотя бы от этой организации, но нет, он и сюда умудрился втиснуться) и вдовершение ко всему пара-тройка контор, занимающихся «женскими проблемами». Встатье последние не упоминались поименно, однако Норман уже знал название однойиз них: «Дочери и сестры», как вариант — «Лесбо бейби в игрушечной стране». Всубботу должна состояться поминальная служба, которая в газете значилась как«кружок памяти». Милый окровавленный Иисус Христос!

Он также узнал, что смерть Слоуика может быть связана слюбой из вышеперечисленных организаций… или не иметь к ним никакого отношения.Полиция бросится рыться в его личной жизни (если, конечно, у такого постоялогодвора для бродяг, как Тампер, вообще существует личная жизнь), копы не будутсбрасывать со счетов и ту вероятность, что Тампер погиб в результатестановящегося все более распространенным «немотивированного преступления»,совершенного психопатом, который, возможно, случайно заглянул на огонек. Можносказать, укус попавшейся по дороге змеи.

Впрочем, ни один из этих доводов не подействует напроституток из «Дочерей и сестер»; Норман знал это так же хорошо, как свое имя.За годы работы в полиции у него накопился кое-какой опыт работы с женскимиперевалочными базами и приютами, количество которых в последнее времязначительно возросло, потому что те, кого Норман про себя называл нанюхавшимисяпапоротниковых спор Воинствующими психопатами нового века, оказывают всебольшее воздействие на умы и поведение людей. Постулаты этих психов сводятся кследующему: все зло исходит из неблагополучных семей, каждый сублимируетребенка внутри, всем и каждому необходимо быть начеку, ибо вокруг полнонехороших, ужасных людей, которые, набравшись наглости, идут по жизни, нестеная, не вырывая клочья волос на голове, не жалуясь, не прибегая каждый вечерк программе психологического совершенствования «Двенадцать ступеней». ВсеВоинствующие психопаты нового века — сущие ослиные задницы, однако некоторые —и ярчайшим примером часто являются женщины из борделей типа «Дочерей и сестер»— нередко еще и крайне осторожные задницы. Осторожные? Черта с два! Онинаполняют совершенно новым, ранее неведомым содержанием термин «бункерныйменталитет».