наколол на нее рулет с чем-то оранжевым и белым. Он долго рассматривал его, откусил половину и медленно прожевал.

– Недурно. Рыба совсем свежая. Попробуешь?

Он поднял к ее рту вторую половинку рулета. Аарон что, собирается ее с руки кормить? Наверное, нужно было забрать у него вилку, но в этом жесте было нечто недозволенное и ужасно восхитительное. Как будто Аарон разом сократил между ними ту эмоциональную дистанцию, которая образовалась при прощании в ПЭЦ. Вера, желавшая вовсе избавиться от этой дистанции, открыла рот и откусила маленький кусочек. Тесто оказалось сладким, а рыба в противоположность ему – соленой.

– М-м-м, – с наслаждением выдохнула Вера.

– Я могу часами смотреть на то, с каким удовольствием ты ешь.

К щекам прилила кровь.

– Ты же знаешь, что я пробую такое впервые, – попыталась оправдаться она.

– Тем это и прекрасно. Когда живешь сто-двести-триста лет, ничему больше не удивляешься. День сурка, где все повторяется с занудной регулярностью. Ты все попробовал, все узнал, все испытал.

– Звучит не очень оптимистично.

– Не очень оптимистично? – хмыкнул Аарон. – Ты бы знала, какое количество наркотиков, антидепрессантов и алкоголя вливают в себя Вечные, лишь бы забыть об этом замкнутом круге.

Вера уставилась на него. Совсем не такое впечатление у нее сложилось о бессмертных. Но, если уж быть совсем честной, в данный момент ее волновали далеко не все Вечные, а один конкретный человек.

– А что насчет тебя? – спросила она.

– Было время, когда года сливались в один день, – сказал Аарон. На его лице не было и тени стыда, словно он принимал и эту часть своего прошлого.

– Как все началось?

– В тот страшный день, когда я перестал бояться смерти.

– Я не понимаю. – Вера нахмурилась.

– Ну вот смотри: ты мечтаешь… Что бы такое придумать, чтобы сделать пример нагляднее. – Аарон закусил уголок нижней губы раздумывая. Вера с трудом отвела взгляд от его губ, вспоминая о том, какими они были на вкус. – Ты мечтаешь изобрести лекарство от рака.

– Но ведь его уже давно изобрели, – возразила Вера.

– Ну хорошо, не от рака. Предположим, ты мечтаешь создать прибор для телепортации на Венеру.

– Почему именно на Венеру? Там средняя температура 462 градуса.

– Прекрати умничать, – сказал Аарон строго, но потом улыбнулся. – Ну хорошо, не на Венеру, а на Марс. Благородная цель на случай, если на Земле все окончательно полетит в тартарары. Так? Но, предположим, Земля пока держится, а у тебя времени вагон. Если ты знаешь, что никогда не умрешь, будешь ли ты торопиться что-то изобрести или кому-то помочь? Конечно нет. Ты скажешь себе: «Ах, да ну его, еще успеется». И в итоге ничего не происходит. Тебе не нужно делать выбор, не нужно прилагать усилия, не нужно развиваться. Ты теряешь смысл жизни, теряешь веру. Остается только Вечность. И тут в игру вступают наркотики, чтобы обо всем забыть.

– Ты хочешь сказать, что страх умереть заставляет нас жить и менять мир к лучшему?

– Или к худшему. – Аарон пожал плечами. – Как получится.

Вера зачерпнула сиреневого супа, чтобы выиграть время и подумать над словами Аарона. Суп был холодным, тягучим и сладким.

Точка зрения Аарона полностью отличалась от официальной, которая выставляла вечную жизнь как бесконечный процесс развития. Но если подумать, то раньше, до создания бессмертия, человечество действительно успевало сделать гораздо больше шагов вперед за сто лет, чем за последние триста. Автомобили, антибиотики, компьютеры, космические станции, глобализация, атомная бомба – это было малой долей того, что случилось в двадцатом веке. После создания бессмертия, если трезво посмотреть на вещи, прогресс топтался на месте. Как будто со временем гении становились глупее.

Или начинали лениться, перестав бояться смерти?

– Но смерть добавляет слишком много неизвестных в уравнение, – задумчиво проговорила Вера. – Может быть, бессмертные и добились меньшего, но хотя бы больше нет войн.

– Но разве граница между округами, вооруженные конвои и угнетение людей во втором округе – настоящий мир?

Вера покачала головой. Ведь это все существует для защиты. Но разве то, что она пережила на границе, можно назвать защитой?

– Конечно нет, – с неохотой признала она, а потом пристально взглянула ему в глаза. В рассеянном свете вечернего солнца они казались темными, половина лица Аарона оставалась в тени. Стоило включить лампы, но Вера боялась разрушить установившееся между ними доверие. – Но ты смог выбраться из своей дьявольской петли. Как тебе удалось?

– Я нашел цель, ради которой стоит бороться.

Аарон протянул руку и положил ее ладонью вверх на стол. Верино дыхание сбилось. Конечно, он говорил не про нее, она не могла быть его целью, но ей был близок ход его мыслей. Ей нравилось, что он победил свою зависимость ради борьбы за справедливость. Она потянулась, собираясь вложить свою руку в его, но ненароком задела свой бокал. Тот покачнулся и упал с края стола. Красное вино забрызгало, словно каплями крови, стеклянную стену, отделявшую кухню от гостиной, и разлилось по полу. Бокал зазвенел сотнями осколков.

– Проклятье! – воскликнула Вера и спрыгнула со стула.

Острые края осколков тут же впились в босые ступни, разрезав кожу и послав волну боли вверх по ногам. Она забыла, что сняла балетки. Отступила в сторону, но сделала только хуже – один из осколков впился глубоко в пятку. Вера вскрикнула и встала на цыпочки.

Аарон соскочил со стула и бросился к ней. Подошва крошила осколки.

– Не двигайся!

Она бы и не смогла. Было так больно, что на глазах выступили слезы. Она задержала дыхание, чтобы не расплакаться в голос. Даже не смотря вниз, Вера знала, что из ран сочится кровь и перемешивается с вином. Такие порезы будут заживать очень долго. Или нет? Она вспомнила про свою особенность. В прошлый раз ей потребовалась ночь, чтобы исцелиться после ожога. Сейчас все может случиться гораздо быстрее. И как она тогда объяснит это Аарону? Стоит ли ей рассказать ему все? Она боялась, ужасно боялась, что он отреагирует не так, как ее подруги. Она боялась потерять его.

Одним легким движением Аарон поднял ее на руки и прижал к груди. Сделав два шага под хруст осколков, он сбросил свои надетые на босу ногу ботинки, царапавшие пол.

– Где ванная?

Вера кивнула в сторону проема, ведущего в спальню, и обняла Аарона за шею. Он пересек гостиную, уверенно держа ее в своих объятиях. В спальне огляделся и аккуратно, словно Вера была самым ценным сокровищем, посадил ее на краешек ванной. Красные разводы появились на начищенной до блеска поверхности. Вера закусила губу, ожидая новой вспышки боли, когда кончики