Привыкнув к подобным ситуациям в жизни, люди приучились обращаться к перекупщикам импортного. Среди таких же коммерсантов, как и он, Александр Колосов уже всячески налаживал свои связи с западным миром. Действуя через своего друга-переводчика, он переправлял через Прибалтику всевозможные изысканные товары: сигареты Marlboro и Camel, джинсы Montana, видео– и аудио-магнитофоны и итальянские колготки.

Дела его продвигались быстрыми темпами. Уже через год, он основал свою фирму и начал снимать склад, имея несколько хороших точек на местном рынке. Это и составляло основной бюджет ушлого молодого человека спортивного телосложения, с озорными глазами и красивой, доброй улыбкой.

– «До чего же ты была красива», – такие строки пел Валерий Залкин в своей песне, которая с легкостью доносилась с кассетной записи его новенького магнитофона «VEF 287».

В самом конце мая, в тёплый солнечный денёк пришла настоящая любовь.

Эта весна была по-своему необыкновенна.

* * *

– Ярослав! Прошу тебя, милый, очнись! – сквозь тёмную пустыню проносился ветром очень знакомый голос.

Яркие звёзды освещали серебристую гладь барханов, которые возвышались среди огромных просторов. На одной из засохших веток потрескавшегося от времени большого дерева сидел странного вида человек.

Его лица не было видно, опустив голову и обхватив руками коленки, он сидел неподвижно. Застыл в этой позе он, видимо, уже давно, потому что на стыке скрещенных рук у изголовья накопилось изрядное количество песка. Его длинные волосы устало вздымались силой ветра.

– Ярослав!

Ветер доносил до древесного хранителя чей-то голос.

– Ярослав, милый, не умирай! Я люблю тебя, слышишь?!

Последние слова ветер поднял вверх и начинал ими жонглировать над головой давно уснувшего мёртвым сном древесного хранителя.

– Ведь я полюбила тебя…

Голос стал стихать.

Неожиданно, одно из слов, против воли ветра, словно светящийся луч молнии блеснул в небе и, рассекая воздух, пронзил древесного хранителя. Это разбудило его.

Тяжело поднимая голову к небесам, открыв глаза и рот, он с упоением впитал в себя падающие сверху долгожданные капли дождя.

* * *

Придя в сознание, Колосов заметил у себя на груди плачущую Марину.

Её светлые, длинные волосы почти полностью вылезли из съехавшей набок синей шапки.

Вспоминая, что произошло, он всё ещё представлял себе картину из сна, который ему приснился.

В детстве часто было нечто подобное. Сердце замерло, из воспоминаний ему также представлялось огромное дерево, объятое пламенем. Около него стоял плачущий человек в древнем одеянии воина. С обожжённых трещин, вниз к губам и подбородку, обильным потоком у него текла кровь. У этого воина всё лицо было в крови. Один глаз его был закрыт повязкой, которая обуглилась, охваченная пламенем. Человек рыдал и выкрикивал что-то на непонятном языке.

Через мгновение пламя огня сжигало нутро кричавшего.

После этого во сне огонь исчезал, в безликой темноте время замедлялось, дожди сменяли снега, иногда светило солнце, и ветер разносил по пустыне пепел обгоревшего дерева. Казалось, он то и дело обвивал это своеобразное Древо Жизни, словно змей. Во сне время останавливалось.

– Ярик, пожалуйста, открой глаза!

Он поднял руку и коснулся её волос.

Резко вскочив, Марина закричала:

– Ты жив! Что это было?

Смотря большими от изумления и страха глазами она попятилась назад, затем поскользнулась и упала. Отталкивая ногами скопленную кашицу грязи, она стала двигаться назад, подальше от ожившего «мертвеца».

Колосов попытался её успокоить, сказав:

– Марина, я должен тебе открыть одну тайну. История моей семьи необычна. Выслушай меня, прошу.

Ярослав почувствовал, что на его глазах появились круглые зеркальные капли слёз, через призму которых он смотрел на окружающую реальность.

Марина не выдержала.

Перекинувшись на коленки, она подползла к нему, обняла и, разглаживая его промокшие волосы, стала покрывать лицо страстными поцелуями.

Она целовала его и говорила:

– Не важно, что было и будет. У меня никогда в жизни не было ничего подобного. Я так испугалась, что потеряю тебя. Никогда не думала, что испытаю это превосходное чувство так внезапно. Мне кажется, я знала тебя всегда. Сколько раз мы уже были вместе, как такое может стереться из памяти?

Он помог ей встать, отряхнул её и себя, немного подумал и ответил:

– И у меня такое впервые. В детстве мне очень часто снились сны, где я находился в телах совершенно других людей и другого времени. Бывало такое, что, проснувшись, я забывал сон за несколько секунд, а потом, в течение какого-то времени, вспоминал весь сюжет до малейших подробностей и деталей. Мне кажется, что мне снились мои прошлые жизни, потому как некоторые сюжеты я не мог видеть нигде – ни в фильмах, ни в книгах. Но не уверен.

Как только он договорил, она взяла его за руку и сказала:

– Это невероятно интересно, но я подумала, может, пойдём и осмотрим внутреннее убранство этого госпиталя. У нас осталось ещё немного печенья, выпитый наполовину термос с горячим морсом и тёплый плед у меня в рюкзаке. Мы могли бы поискать там место, развести костёр и продолжить эту интересную беседу. Она достала из внутреннего кармана куртки пачку спичек и протянула ему.

Погода резко изменилась, и вместо снега пошёл холодный косой дождь, подхватываемый сильным ветром.

* * *

– Как вовремя решили мы укрыться в здании заброшенного госпиталя, – сказала Марина, пока он разламывал ножки двух старых стульев.

– Ещё и старенький диван оказался кстати. Тут, видимо, кто-то из бродяг частенько находит себе приют.

Постелив сверху облезлого дивана свою куртку, Колосов пригласил Марину присесть, но она запротестовала:

– Ты же простынешь, надень обратно куртку, прошу тебя.

– Обязательно надену, но позже, когда разожгу костёр. Не хочу, чтобы она пропахла дымом.

Спустя некоторое время, сидя у костра, они продолжали беседу, распивая морс и доедая остатки печенья.

Они составляли различные сюжеты для придуманного театра теней, которые отходили от пламени костра и резвились в весёлой пляске на разукрашенных стенах.

Марина с яркими от пламени глазами, войдя в азарт игры, продолжала жестикулировать и показывать на стену.

«Когда Гамилькар вошёл в священную пещеру, его взору предстала страшная картина. Маленький Ганнибал игрался с небольшим скорпионом, задевая его длинной палкой. Рядом с алтарём лежал жертвенный кубок с остатками крови.

За алтарём, закрыв лицо руками, рыдал сам Магул, в безумстве выкрикивая непонятные проклятия».