Вечно несчастные и угрюмые служители православных храмов били низкие поклоны перед администрацией города, чтобы те в угоду местному священнику отдали здание под его руководство. Но местный чиновничий подряд откладывал с разрешением, задумывая в дальнейшем выкупить это здание и прилегающие горные склоны для устройства Туттари-парка.

– Ты веришь в Бога? – неожиданно спросила его Марина.

– Не знаю, я никогда его не видел. Вообще, до встречи с тобой ни во что не верил. А теперь верю.

Посмотрев на него наивно играющим взглядом и слегка прищурившись, она улыбнулась тонкой линией губ и спросила:

– И во что же?

– Верю в нас, – проговорил Колосов и получил порцию удовольствия от того, что она немного покраснела и смущённо отвела глаза.

– Доверие лучше веры. Вера слепа, нужно быть живым и доверять своей жизни, которая, если начать её замечать, несёт в себе божественность. Возможно, это и есть бог, хотя вряд ли. Для меня человеческое понятие бога звучит как мёртвое и недвижимое, а в мире всё меняется и постоянно развивается. Бесконечный живительный поток дал всему рождение и заключил свой программный код. Я считаю, что мы не просто часть природы, а нечто большее. У каждого существа есть свой код, подаренный существованием. Во всём есть определённый порядок. Как у пчёл – они собирают нектар и заполняют соты сладким мёдом, и в этом весь смысл их существования. В мире есть равновесие и величайшая гармония во всём, бесконечное действие и порядок.

Закончив своё интересное повествование, пожав плечами и закатив на мгновение глаза, она повернулась к кирпичной стене башни и провела рукой по старой кладке здания, добавив разочарованным тоном:

– Я опять умничаю. Не обращай внимания, у меня из-за этого не получается с парнями.

Опустив глаза, она неожиданно замолчала.

Создалось неловкое положение, нужно было брать ситуацию под контроль, Колосов понял это, но он совершенно растерялся и поэтому не знал, что ответить.

В следующее мгновение она повернулась к нему и спросила:

– Хочешь перекусить? У меня с собой термос с морсом и банановое печенье, которое немного подгорело, но не потеряло свой вкус. – Её глаза неожиданно зажглись приятным притягивающим блеском, и всё, что ему оставалось, так это кивнуть в знак согласия. Она только этого и ждала.

Один, всего лишь один поцелуй именно сейчас или никогда, – он не знал, как сделать это, но мысль из головы не вылетала.

Она стояла совсем рядом, всего лишь в двух шагах от него.

С лёгкой застенчивостью Марина достала из своего рюкзака небольшой термос и пластиковый контейнер с печеньем.

Поправив свои волнистые волосы, Марина сосредоточенно открыла термос и деловито проговорила:

– Чудесно, у нас с тобой ночной пикник.

Она налила в кружку ароматный горячий морс, когда он подошёл к ней вплотную.

Чуть не опрокинув дымящуюся кружку и термос, она приняла его лёгкий и ненавязчивый поцелуй.

Колосов, касаясь её нижней губы и закрыв глаза, лишь коротко ответил:

– Я согласен…

Ветер покачивал в разные стороны её светлые локоны, играясь с ними в некую, известную только ему игру.

Колосов был окрылён – тело и душа, воссоединившись, впитывали лёгкий нектар любви, он чувствовал, как немного тряслись его колени и немели руки.

Лаская пальцами её уши, он тихонько мурлыкал в них, целовал тонкую шею, улыбаясь, чувствовал, как всё его естество наполнялось счастьем. Обнимая её, он словно пытался передать ей одним потоком всю захлестнувшую его любовь.

Пребывая в растерянности и смущённо улыбаясь, она будто увидела перед собой солнце, зажмурилась и тихо сказала:

– Думала, никогда не дождусь. И вот, теперь ты рядом…

Он заметил, как увлажнились её счастливые глаза, – она подтянулась к нему, и они вновь слились в нежном поцелуе.

На землю упали укутанные в упаковочную бумагу подсолнухи и термос с кружкой.

Они стояли и обнимали друг друга, целуясь, как будто в последний раз, со страстью и просто еле касаясь губ.

Закрывая глаза, как по единой струнке, они забывали их снова открывать. Время безмолвно замедлилось.

Сверху плавным танцем на землю опускались девственно-чистые, белоснежные хлопья первого снега.

Она прервала тишину, по-детски сощурив глаза, стала приглаживать его волосы.

– Я хочу узнать о тебе всё. Что тебя интересует? Я читала в одном журнале, что в отношениях главное – понять, к чему стремится каждая из половинок, и вместе, гармонично дополняя друг друга, упрямо добиваться своих целей.

Немного помолчав, он подумал и ответил:

– Я начинающий скульптор и художник. Стремлюсь заниматься любимым делом так, чтобы это приносило мне удовлетворение. Я мечтаю о своих выставках, признании, об обеспеченной и счастливой жизни.

Она не скрыла своего изумления, вопросительно подняв бровь, и следом спросила:

– А родители как относятся к твоему выбору? Мама до сих пор критикует мой выбор. Ты сам пришёл к этому или кто-то направил? – Она спрашивала, и последние слова как будто задержала в себе, увидев его нахмуренное лицо.

Колосов отвернулся и тяжело задышал.

– Мама. Она умерла, когда мне было пять лет.

После сказанных им слов стена из старого красного кирпича странным образом вдруг стала расплываться перед его глазами – будто была из воска. Невидимое пламя расплавляло острые углы кирпичной кладки.

Старое здание заброшенного госпиталя постепенно оживало. Кирпичи сжимались, воск цвета алой крови стекал слезами от кирпичика к кирпичику, ниже и ниже.

Он почувствовал, что с ним что-то произошло. В глазах помутнело, лёгкие крылья ветра еле слышно донесли до его слуха непонятные слова Марины.

Она кричала и звала его по имени, перед глазами всё плыло в странной последовательности, тело обрело воздушную лёгкость. Падая на мягкую гладь мокрой осенней травы, Колосов потерял сознание.

* * *

СССР. Конец 80-х.

Кто такая Виктория Колосова?

Молодая девушка, студентка дневного отделения гуманитарного вуза.

А кто же он? Тот, кто стоит рядом и обнимает её?

Он тот, кого она так сильно полюбила.

Этот человек так и останется загадкой.

* * *

В полдень почувствовался приход весны.

Была середина апреля, пели птицы, и текли ручьём растаявшие снега.

Вика Колосова радостно переступила порог своего дома, счастливая и весёлая, на вопрос матери о том, всё ли у неё хорошо, она лишь задорно посмеялась и на лету схватила со стола румяное яблоко.