Казалось, Патан смущен таким вниманием. Он увидел, как маленькая девочка неотрывно смотрит на него со стула, и подмигнул ей. Она прикрыла рот рукой, чтобы не захихикать.

Но леди Читра зашипела сквозь зубы.

— Это женская половина, фаранг. Иди куда-нибудь в другое место.

— Чушь! — ответил Джеральдо. — Госпожа Читра счастлива, что мы приехали, не правда ли, дорогая? В конце концов, мы же гости генерала Шахджи. Это дает нам некоторые права. А Да Гама оставил меня за старшего! Значит, я буду делать то, что хочу — а я хочу быть здесь! — Джеральдо рассмеялся. — Ну, капитан? Ты вообще можешь узнать мою кузину?

Люсинде было приятно, когда Патан уставился на нее и моргнул, перед тем как ответить.

— Госпожа… — он резко вдохнул воздух.

— Теперь ты должен называть меня Люси, капитан. Мы через такое прошли вместе, что должны стать друзьями.

Она собиралась протянуть руку, но затем вспомнила, где находится и как одета. Поэтому она сложила ладони и поднесла их к склоненному лбу.

Но все это время она не сводила глаз с Патана.

Он сделал то же самое, кланяясь ей. Их взгляды встретились. Без тюрбана его темные волосы ниспадали на плечи и обрамляли лицо. Сейчас он не казался таким надменным. Люсинда выдержала его взгляд и подумала, какой он видит ее. Огонек, подобный угольку, мерцающий в его темных глазах, был ответом. Люсинде стало тяжело дышать, словно на ней туже затянули корсет. Она отвернулась и покраснела.

Внезапно сад заполнился резкими и пронзительными криками и странным шумом. Два огромных павлина подбежали к качелям, расправив разноцветные хвосты.

— А теперь вы еще побеспокоили моих птиц, — укоризненно сказала Читра мужчинам. — Они — единственные мужчины, которым дозволяется сюда заходить! Вы видите, к чему привело ваше появление?

— Да, видим, — ответил Джеральдо.

Он бросил насмешливый взгляд на Люсинду. Его темные глаза хитро поблескивали.

* * *

— Я удивлен, что у тебя так мало вопросов, капитан. Ты же почти на неделю выключился из жизни.

Двое мужчин ужинали. Они сидели в комнате Джеральдо, скрестив ноги на белом покрывале, на котором и расставили блюда. Покрывалом застелили толстый ковер с узорами. Еду подали простую — рис, овощи, лепешки, но она источала прекрасные ароматы и была вкусной. Рядом с Патаном стоял кувшин с водой, а рядом с Джеральдо — графин со сладким вином, которое ему удалось найти в городе.

— Да, эту неделю я действительно провел во тьме, — ответил Патан. — У меня так болела голова после травмы, что врач закрыл окно ставнями и держал запертой дверь. Как ты знаешь, врач не пускал ко мне никаких посетителей.

— И как ты это выдержал, капитан? Я бы сошел с ума.

Темные глаза Патана сверкнули:

— На самом деле это было хорошо. Я медитировал, молился. Я вспоминал слова поэтов и мудрость шейхов.

— Боже праведный, капитан… Ты случайно не суфий[40]? Они же настоящие сумасшедшие!

— Некоторые могут показаться сумасшедшими.

— Когда крутятся вокруг своей оси и воют на луну? А ты этим занимаешься?

— Я знаю людей, которые это делают. Но давай поговорим о других вещах. Что случилось в мое отсутствие? Я был рад увидеть, что и с тобой, и с женщинами все в порядке. А где Слиппер? И, что гораздо важнее, где Деога?

Джеральдо сел прямо.

— Вначале я отвечу на последний вопрос. Мой кузен Да Гама отправился в Биджапур.

— Один?

— Он поехал вместе с командующим Шахджи. Вероятно, сегодня они доберутся до Биджапура.

— Но до Биджапура отсюда всего три дня пути верхом…

— Может быть, но генерал Шахджи объезжал свои западные форты. Неожиданная инспекторская проверка, без предупреждения. Он просто подъезжает к воротам вместе со своими солдатами, — мужчины обменялись веселыми взглядами. — Шахджи и дядя Да Гама очень быстро нашли общий язык.

— А Шахджи меня узнал? — спросил Патан.

— Не думаю. А должен был?

— Он был другом моего отца. Я встречался с ним ребенком, но не видел его после смерти родителей. Тем не менее, всегда надеешься. Такова жизнь — надо всегда надеяться.

За время трапезы Джеральдо почти забыл, в каком унынии пребывал бурак.

— Перед тем как уехать, Да Гама назначил меня главным. «Ты — старший, пока меня нет, Альдо», — сказал он мне.

— И как ты воспользовался своей властью?

— Избавился от проклятого евнуха.

Патан протянул руку за очередной лепешкой, не глядя на фаранга.

— А зачем ты это сделал? — спросил он.

— Я тебе объясню зачем. Он избивал танцовщицу. Избивал ее! Я велел ему остановиться, а он этого не сделал! Так что я вышвырнул его вон.

У Патана в голове возникла тысяча вопросов, но он их попридержал и заговорил ничего не выражающим тоном, задавая самые простые:

— Ты говоришь, что нашел его избивающим танцовщицу. А ты знаешь почему?

— Я знаю, что он сказал. Он притворился, будто Майя что-то украла.

— Теперь ты называешь ее Майя?

Джеральдо насупился:

— Ее так зовут! Она очень дружелюбная, если узнать ее поближе.

— Правда? — замечание Джеральдо словно повисло в воздухе. — А мукхунни сказал, что она украла?

— Она ничего не украла! Он сумасшедший. Он ревнует или бредит, я не знаю точно, что с ним, — Джеральдо нахмурился и следующие фразы произнес шепотом: — Он заявил, что у Майи есть что-то, что принадлежало ему. Но он не желал говорить, что это. Нет! Он сказал, что пытался ее найти на протяжении многих лет. Он заявил, что видел ее с этой вещью во время нападения разбойников, — Джеральдо покачал головой. — Я снова и снова спрашивал, что это. «Она знает. Спроси у нее!» — повторял он. Мне пришлось встать между ними — он продолжал на нее замахиваться. И он может причинить боль. Вначале и не подумаешь. Он кажется таким мягким, но может нанести сильный удар, когда захочет.

— Он многое скрывает, — согласился Патан. — И что ты сделал?

— Я одержал над ним верх. Ты улыбаешься, но это было не так легко, как ты думаешь! Затем я вытолкал его за стену и заставил стражников запереть ворота, — Джеральдо сделал большой глоток вина, затем погладил усы. — Теперь ты не улыбаешься.

— А что сделал мукхунни? — глаза Патана ничего не выдавали.

— Что он мог сделать? Он орал и бесился. Он умеет визжать, как кошка! Какое-то время он колотил в ворота. Долго колотил. Затем отправился к берегу, и никто его с тех пор не видел, — Джеральдо рассмеялся. — Не нужно так удивляться. От слуг я слышал, что какой-то крестьянин согласился подвезти его до Биджапура на своей телеге.