Джеральдо сделал еще один глоток вина. Он выглядел очень довольным собой.

— Когда я в тот день отправился за помощью — всего неделю назад! — мне страшно повезло, что я натолкнулся на генерала Шахджи и его солдат. Именно он отправил тебя к врачу, или хакиму, или как он тут называется. Он о тебе очень беспокоился, хотя по мне так ты выглядел нормально. Дяде Да Гаме удалось спасти Майю, как тебе удалось спасти Люси. Слиппер… — в этом месте Джеральдо засмеялся и снова глотнул вина. — Слиппер представлял собой жалкое зрелище. Он был в истерике. Конечно, с ним все было в порядке, на нем самом ни царапины. Но он застрелил лошадь Да Гамы, попав ей в глаз, и его всего залило лошадиной кровью. Он был уверен, что умрет. Нет, не повезло! Шахджи отправил его к врачу вместе с тобой. Думаю, просто для того чтобы от него избавиться.

— А другие? — натянутым тоном спросил Патан.

— Они не выжили, капитан. Ты хорошо их знал?

— Только погонщика и его слона. Он меня катал, когда я был мальчишкой. Всадники были людьми Вали-хана. Я недавно с ними познакомился.

— Шахджи приказал их всех похоронить, не сжигать. Он подумал, что они мусульмане.

— Он все сделал правильно.

— Он знает свое дело. Чем-то он напомнил мне дядю Да Гаму. Наверное, все старые солдаты похожи, — Джеральдо снова глотнул вина. — Но ты хотел узнать про этот дворец. Это летний дом Шахджи, Бельгаумский дворец. Слепая женщина живет тут постоянно. Ее зовут Читра. Она откуда-то знает Шахджи. Я думаю, что она, возможно, его сестра. Похоже, тут нет настоящего управляющего. Здесь живет она, несколько слуг и маленькая девочка по имени Лакшми.

— Та маленькая девочка у качелей?

Джеральдо кивнул:

— Она любимица Читры. Везде бегает и сообщает Читре все, что видит. Эти двое очень привязаны друг к другу. Просто единое целое.

* * *

Какое-то время двое мужчин обсуждали нападение на перевале. Джеральдо пропустил само сражение и хотел знать все детали, но Патан говорил сдержанно, не желая рассказывать о том, что могло смутить Люсинду. Но даже и так у Джеральдо сложилось общее представление, и он смотрел на Патана с восхищением и благодарностью.

— Теперь я понимаю, почему дядя Да Гама такого высокого мнения о тебе. Моя семья перед тобой в большом долгу.

Патан попытался сменить тему:

— На тебя посмотришь и не узнаешь. Одет как настоящий индус!

Джеральдо рассмеялся:

— Да, и Люси тоже, как ты видел. Когда вьючные лошади сбежали, наши сундуки разбились, а содержимое разлетелось по всей пропасти. Все вещи Люси, все мои, как и вещи Слиппера, но меня это нисколько не беспокоит. Это одежда Шахджи. Мне она очень нравится! А Люси теперь носит сари — но ты это и сам видел. Ты едва мог отвести от нее взгляд.

Джеральдо опять выпил вина. Ему было забавно смотреть на смутившегося Патана.

— Разница поразительная, — сказал Патан. — А танцовщица?

Джеральдо рассмеялся:

— Она — чудо. Она единственная, кому удалось не потерять голову. Ты видел ее мешок, с которым она путешествует? Она не выпускала его из рук. Она единственна из нас, у кого не пропал багаж.

— Понятно, — медленно произнес Патан. — Значит, как я понимаю, до него и хотел добраться Слиппер. Он нашел то, что ожидал?

Теперь Джеральдо уже много выпил и расслабился. Смотрел он лениво. Наклонившись поближе к Патану, он прошептал:

— Может, Майя это уже отдала. Она что-то вручила Да Гаме, перед тем как он уехал с Шахджи.

— Ты об этом спрашивал?

— Конечно. Я видел, как она что-то ему отдает. Так что, конечно, я спросил.

— И?..

— И она отказалась отвечать. То есть не сразу ответила. Но мы… проводили время вместе. Вдвоем, — Джеральдо приподнял бровь, надеясь, что Патан поймет его непроизнесенное хвастовство. — Это какие-то дешевые ювелирные украшения, которые носят танцовщицы. Ей их подарила ее гуру. Она хотела, чтобы Да Гама их для нее сохранил, — Джеральдо покачал головой. Вино оказалось крепким. — Этот Слиппер! Так настаивать, бить женщину, а речь-то шла о каких-то дешевых безделушках. Я преподал ему урок, капитан.

— Вероятно. Но я вижу, что ты устал. Не буду тебя больше задерживать.

Они с Джеральдо обменялись еще несколькими вежливыми фразами, и наконец Патан вышел на колоннаду под усыпанное звездами небо.

Ночной воздух, свежий и влажный, смешанный с туманом, защекотал у него в ноздрях. Из сада доносились крики павлинов, которые с надеждой обращались к цесаркам. Направляясь к себе в комнату, Патан увидел, как в темноте движется тень.

Он порадовался, что, несмотря на травму, его реакции остались такими же быстрыми и ощущения не притупились. Это была женщина в сари и длинной шали, стройная и грациозная. Она проскользнула в дверь Джеральдо.

Конечно, он подумал про Майю. Но затем он вспомнил, что и Люсинда теперь также носит сари.

«Которая из них? — закрывая за собой дверь, подумал он. — А может, это кто-то еще, например служанка».

Эти мысли беспокоили его, когда он засыпал.

Патан гордился своим острым зрением, и тем не менее он не заметил у своей двери другую женщину, стройную и грациозную, в сари и шали. Она обнимала себя руками в прохладном вечернем воздухе.

* * *

Однажды в Гоа жарким летним днем Люсинда наблюдала, как бумажный змей летел над океаном.

Бедные дети очень любили запускать бумажных змеев. Змеи были небольшими и дешевыми. Как объяснили Люсинде, для их изготовления использовался клей для резины, им смазывали веревку, а потом посыпали кусочками битого стекла. Затем два соперника выпускали змеев, веревки перекрещивались, одна обвивала другую, и противники пытались их «перепилить». У проигравшего воздушный змей падал на землю.

Воздушный змей, летевший через океан, был зеленого цвета и напоминал попугая. Бирюзовое небо над Гоа было затянуто дымкой. В тот день, когда Люсинда встала после сиесты, ее внимание привлекли крики детей на улице. Она подошла к окну как раз вовремя, чтобы увидеть, как красный змей перерезал веревку зеленого.

Но зеленый змей не упал.

Лишившись веревки, он, казалось, обрел собственную волю. Он больше часа делал петли в воздухе, кружился, иногда так близко подлетал к окну Люсинды, что она его чуть не поймала.

У нее под окном собралась небольшая толпа — это было обычным делом в Гоа. Мужчины спорили о том, когда воздушный змей упадет, и делали ставки. Но сколько он ни замирал на месте, сколько ни начинал опускаться на землю, каждый раз его подхватывал поток воздуха. Он словно плясал, уходя от прыгающих, пытающихся его схватить детей, и снова парил в ярком небе.

Наконец солнце село, и западный ветер понес воздушного змея над волнами в океан, чтобы он никогда больше не коснулся земли.