легких мурашек.

– Спасибо, – прошептала она.

Он и виду не подал, снова улыбнувшись уголком рта.

Согласно плану, первой в зал должна была зайти третья сторона – формальный инициатор мирных переговоров и хозяин страны, в которой они проводятся. Поэтому первыми порог зала пересекли Анджеллина, Лавиния и их свита. Град щелчков фотоаппаратов заполнил зал, доносясь даже из коридора.

Когда Норфолки заняли свои места посередине дальней стены у своего флага, германской стороне был дан сигнал заходить.

Саша игнорировал маячившие объективы камер. Очень быстро он прошел к своему месту справа от Анджеллины, для формальности пожал руки ей, Лавинии и сел на стул.

Два места слева, под флагом Великобритании, пустовали, но не успели журналисты про себя возмутиться, как двери позади них открылись. Охрана стояла так плотно, что позже фотографы заметят, что ни на одном снимке не удалось запечатлеть лицо британского короля – только спины и плечи женщин в темно-серых костюмах.

Наконец они дошли до места встречи. С десяток женщин отступили к стене, и перед взорами присутствующих наконец предстал Александр. Обычно выпущенные слева пряди были зачесаны назад. Мало кто из присутствующих мог разобраться в своих чувствах при виде его образа, и еще меньше людей – понять, что возмутило их больше – само его существование после совершенных чудовищных преступлений или полностью белый – от пиджака до галстука – роскошный атласный костюм. Некоторые фотографы были так ошарашены, что не сразу вспомнили о своей работе. Как и Анджеллина с Лавинией – о своей. Александр протянул им руку для пожатия и приветственно кивнул, тихонько проговорив: «Добрый день».

Лавиния боялась выглядеть слишком радушной по отношению к нему и, опустив взгляд, обошлась быстрым рукопожатием. Анджеллина, пожимая руку, смотрела на Александра украдкой, стараясь понять, что чувствует – или артистично демонстрирует? – британский король. Усталые глаза выдавали внутреннюю опустошенность, и казалось, что даже сирень потускнела в них. Но было что-то еще. То, из-за чего Анджеллина, толком не распознав, успела испытать легкое беспокойство и невольно согласилась с замечанием Саши накануне: что-то происходило с этим человеком.

Очередь дошла до Саши. Звук щелчков участился в разы, стоило им двинуться друг к другу. И вот момент – они пожали руки, смотря друг другу прямо в глаза. С удивлением многие наблюдавшие не заметили ни единого признака ненависти со стороны Клюдера.

Дальше их ждала переговорная. Охрана и Лавиния преследовали их до самых дверей. Всех рассадили по местам: Анджеллину во главу стола, слева от нее лицом к окну – Сашу, справа, спиной к окну – Александра.

Дверь закрылась. Шум за ней стал отдаляться, а значит, прессу вывели из зала.

Наступила тишина.

Анджеллина громко сглотнула.

– И какова же основа наших переговоров? Что ты хочешь ей предложить? – Александр качнул головой в сторону Анджеллины.

Саша напрягся. То, что Каннингем так резко перешел к делу, застало его врасплох.

– Мы провели не одно исследование. Даже при особом желании – а его ни у меня, ни у Бундестага нет, – мы не сможем отдать ЗНР. Оно стало неотделимой частью Анджеллины. Отдать ее – значит вступить в прямую конфронтацию с Делиуаром. Это закончится масштабной войной, погибнут сотни тысяч, если не миллионы, и я уже не говорю о том, что у кого-то наверняка возникнет желание нажать на красную кнопку, чтобы привести стороны в чувства. Как ни посмотри, это приведет к ухудшению конфликта…

– Иными словами, предложить тебе нечего?

Анджеллина вопрошающе уставилась на Сашу. Его пальцы дрогнули, словно он хотел сжать их в кулак. Меж тем Александр продолжил:

– Обстрел Берлина и убийство тех малышек были… не просто провокацией. Это были предупредительные выстрелы. Я не могу гарантировать, что не будет еще одного перед финальным раундом. Ты понимаешь, к чему я клоню?

Александр был бесстрастным и отрешенным. Говорил словно заученными фразами. Ни разу с начала разговора не отвел от Клюдера черствого взгляда, и в том в какой-то момент пошатнулась уверенность достучаться до него. В последний раз, когда они виделись, этот юноша спас его, обеспечил всем необходимым, и слезно просил отдать ЗНР ради предотвращения трагедии. Сейчас перед ним сидел другой человек.

– Александр, – робко начала Анджеллина, – если Делинда получит меня, она обещает, что остановится?

– Вы с ума сошли? – нахмурился Саша.

– Вы же прекрасно видите, что это не закончится, пока она не сравняет вашу страну с землей, – чуть повысила девушка голос. – Я сама виновата в том, что это случилось со мной. Мне и расплачиваться. Я готова.

– Вы плохо понимаете, с кем имеете дело! – Саша беспомощно всплеснул руками. – Словно ваша мать будет спокойно наблюдать за тем, как вы губите свою жизнь.

– Это мой выбор.

– Что вы можете понимать, семнадцатилетняя глупышка? – Саша был хмурым, почти злым, но больше всего – напуганным. Он сбавил пыл и произнес извиняющимся тоном: – Нет, это исключено. Ни за что. Я не позволю.

– Я соглашусь, – вставил Александр. – Это самоубийство и ни к чему хорошему не приведет.

– Тогда что же, позволить ей закончить начатое? Сидеть, боясь дышать? Знаете, я, – она сглотнула ком в горле, – увидела достаточно боли с начала войны, и меня не покидает ощущение, что я собственными руками убила каждого мирного жителя. Чувствую вину, потому что ношу в себе то, из-за чего они погибли. Я больше не имею права оставаться безучастной. Призом в этом кровавом противостоянии. – Слезы блеснули в ее глазах. – Оно того не стоит, Саша. Эта борьба за меня… того не стоит. Я предпочту умереть у нее в руках, прямо на глазах, чтобы Делинда поняла: ее планам пришел конец. Дальше продолжать бессмысленно.

– Я хотел твоего присутствия не для того, чтобы ты предлагала себя в жертву, Анджеллина, – ответил ей Александр грубовато.

– Тогда зачем? Зачем вообще ты согласился встретиться с нами?

Он вздохнул и взглянул на нее, жалобно чуть изогнув бровь.

– Потому что это был единственный приемлемый для меня повод увидеть вас… и попросить прощения, ведь… – Перед глазами пролетели обрывки загадочного видения. – Вероятно, у меня уже не будет такой возможности.

Анджеллина растерянно уставилась на него. Взгляд ее потеплел.

– Для нас тоже.

– Мне очень жаль, что все это происходит с вами. Мои поступки не заслуживают оправданий, но у них есть причины, и вы о них знаете. Я правда стараюсь… Стараюсь… – Александр едва не прослезился, в секундном молчании одолел желание плакать и продолжил: – Нужно потерпеть еще, и все закончится. Вам нужно просто пересидеть. Еще совсем чуть-чуть, но, по правде, с каждым днем это ожидание становится просто невыносимым.

– О чем ты? – недоумевал Саша.

– Что ты имел в виду, говоря о том, что у тебя уже может не быть возможности увидеть нас? – добавила Анджеллина.

Словно придя в себя после грез, Александр вернул ясность ума.

– Просто оговорился.

Столько слов они готовились сказать друг