Речел закрыла лицо руками.

Луис нежно коснулся ее.

– Речел, тут нет ничего ужасного.

– Есть! – закричала она. – Есть!

– Похоже, произошло то, что и должно было случиться. Жертвадолгой болезни часто становится требовательным, неприятным чудовищем, – заметилЛуис. – Идея святости, долго-страдания – романтическая фантазия. Время первымнеожиданно делает отметку на привязанном к кровати пациенте. Он или онаначинает мучиться, изнемогать. Окружающие не могут ничего противопоставитьэтому. Нельзя помочь людям, оказавшимся в такой ситуации.

Речел смотрела на Луиса, удивляясь.., почти с надеждой.Потом недоверие появилось у нее на лице.

– Ты серьезно?

Луис сумрачно улыбнулся.

– Хочешь, чтобы я показал тебе это в книге? Как насчетлежачих больных, которые кончают жизнь самоубийством? Хочешь почитать об этом?В семьях, где есть такие пациенты, нанимают сиделок, но количество самоубийстввозрастает, когда до критической развязки остается где-то полгода.

– Самоубийство!

– Они глотают таблетки или вешаются, выбивают себе мозги изпистолета. Их ненависть.., их слабость.., их отвращение…их печаль, – Луисвздрогнул и осторожно соединил сжатые кулаки. – Оставшиеся в живых чувствуют себятак, словно это они совершили убийство. Так развлекаются эти «больные».

Безумное, болезненное облегчение появилось на лице Речел.

– Она была требовательной. Как я ее ненавидела! Иногда онанамеренно ходила в туалет под себя. Моя мама спрашивает се, хочет ли она втуале??, чтобы помочь ей с «уткой»… Зельда говорит: нет.., а потом мочится впостель, так что моей матери и мне приходится потом менять простыню.., и каждыйраз Зельда говорила, что это нечаянно, но мы видели улыбку, затаившуюся вглубине ее глаз. Это было заметно. В комнате всегда воняло… У Зельды былибутылочки с дурманом, который пах, словно капли из алтея, капли Братьев Смит.Этот запах всегда был там.., иногда ночью я просыпалась.., даже сейчас,проснувшись, мне показалось, что я чувствую запах капель от кашля из алтея.., ия подумала.., если я на самом деле не проснусь.., я подумала: «Разве Зельдамертва? Разве она мертва?».., я подумала…

Речел задохнулась от рыданий. Луис взял ее руку, и она сжалаего пальцы с дикой силой.

– Переодевая ее, мы видели, как изгибается, искривляется ееспина. Ближе к концу, Луис, когда Смерть уже стояла на пороге, ей это.., даженравилось.., ее зад тянулся к шее…

Теперь глаза Речел казались остекленевшими – ужасный взглядребенка, вспоминавшего периодически повторяющийся в снах кошмар.

– А когда она касалась меня своей.., своими руками.., своимиптичьими лапками.., иногда я едва не кричала. Я говорила о ней, а однаждыпролила немного супа на свою руку, когда она дотронулась до моего лица. Я тогдаобожглась и закричала. Кричала и видела, как ее лицо расплывается в улыбке.Потом, уже перед ее смертью, лекарства перестали помогать. Тогда она кричалабез перерыва, и никто из нас не смог бы вспомнить, какой она была до болезни,даже мама. Зельда стала для нас грязной, ненавистной, вонючей тварью в заднейкомнате.., секретом нашей семьи.

Речел сглотнула.

– Мои родители, когда она умерла.., когда она… Ты знаешь,когда она…

С ужасным усилием, дернувшись, Речел проглотила застрявший вгорле ком.

– Когда она умерла, моих родителей дома не было. Они ушли, ая одна сидела с сестрой. Была Еврейская Пасха, и родители поехали к друзьям.Так, ненадолго… Я читала журнал на кухне и присматривала за Зельдой. Я ждала,когда пора будет дать ей лекарства, а она так кричала. Она все время кричала стех пор, как уехали родители. Я не могла даже читать из-за ее криков. Апотом.., пошла посмотреть, что случилось… Зельда замолчала. Луис, мне тогдабыло восемь лет.., плохие сны каждую ночь.., я считала: Зельда ненавидит меня,потому что моя спина прямая, и я не страдаю от постоянной боли, могу ходить иостанусь в живых.., мне даже казалось, что она хочет убить меня. Только потом,Луис, я решила, что это мне только казалось… И все же, думаю, она ненавиделаменя… Не думаю, что она хотела меня убить, но если бы ей каким– нибудь образомудалось захватить мое тело.., переместиться в меня, как бывает во всех этихсверхъестественных историях.., она точно сделала бы это, если бы смогла… Таквот, когда Зельда перестала кричать, я пошла посмотреть, все ли в порядке. Может,Зельда свалилась или соскользнула со своих подушек? Я подошла, посмотрела наЗельду и подумала, что она, должно быть, проглотила язык и задохнулась! Луис! –Голос Речел стал снова подниматься; голос, полный слез, он стал похож на голосиспуганного ребенка, словно Речел вернулась назад, в прошлое и переживала всезаново. – Луис, я не знала, что делать. Мне было всего восемь лет!

– Конечно, ты ничего не могла сделать, – подтвердил Луис. Онповернулся и обнял жену, и она в ответ схватилась за него, как утопающийхватается за соломинку. – Тогда тебе, видно, и правда пришлось несладко, моякрошка.

– Да, – согласилась она. – Никто меня не видел, но никто немог ничего исправить. Никто не смог изменить того, что случилось. Никто не могсделать так, чтоб этого не случилось, Луис. Она не проглотила свой язык.Умирая, она пыталась мне что-то сказать. Я не знаю, что… Клад-ад-ад-ад..,что-то н таком духе.

В своем горе, вспоминая тот день, Речел более чем точноимитировала голос своей сестры Зельды, и Луис моментально, подумав о ВиктореПаскове, крепче обнял свою жену.

– И слюна.., слюна потекла у Зельды по подбородку…

– Достаточно, Речел, – сказал Луис не очень уверенно. – Язнаю симптомы.

– Я объясню, – упрямо настаивала на своем Речел. – Яобъясню, почему меня не будет на похоронах бедной Нормы и почему мы так глупопоссорились в тот день…

– Ш-ш.., все забыто.

– Но не мною, – возразила Речел. – Я хорошо все помню, Луис.Я помню все так же хорошо, как и мою сестру Зельду, задохнувшуюся в собственнойкровати 14 апреля 1965 года.

Долгое молчание воцарилось в комнате.

– Когда я увидела, что Зельда задыхается, я перевернула еена живот и стукнула по спине, – наконец продолжала Речел. – Это все, что ямогла сделать. Ноги Зельды дергались вверх-вниз.., ее кривые ноги.., явспомнила: звук был такой, словно она пукнула.., я подумала: это она или я, нона самом деле это лопнули швы у меня на блузке, когда я переворачивала ее.Зельда смотрела на меня так жалостливо.., я увидела, как ее головаповернулась.., она уткнулась лицом в подушку, а я подумала, ах, она задыхается!Зельда задыхается! А ведь потом родители приедут и скажут, что это я еезадушила. Они всегда говорили: «ты ненавидишь ее, Речел»; и это было правдой. Аеще они говорили: «ты хочешь ее смерти»; и это – тоже правда. Луис, видишь ли,первой моей мыслью, когда Зельда приподнялась на кровати, было: «Хорошо!Наконец-то Зельда сдохнет, и все закончится». Я снова перевернула ее на спину иувидела, что ее лицо почернело. Луис, ее глаза выпучились, а шея распухла. Онаумерла. Я хотела выйти из комнаты… Я решила, что хочу уйти из комнаты; хочуоказаться за дверью, но стукнулась о стену, и тут упала картинка – иллюстрацияк одной из книг о Волшебнике Изумрудного Города. Эти сказки Зельда оченьлюбила, до того как слегла от менингита. На картинке был изображен самВолшебник Изумрудного Города – Оз Великий и Ужасный, которого Зельда называлаОзом Веиким и Ушшасным, потому что не выговаривала некоторые буквы и речь еенапоминала выступления Элмера Фудда «Персонаж мультфильмов про Бакса Бани,картавит невероятно». Моя мама сама поместила картинку в рамку.., потому чтоЗельда очень любила ее… Оза Веикого и Ушшасного.., а когда картинка упала, то рамаударилась об пол, стекло разбилось. Я закричала, потому что знала: Зельдамертва. Я подумала.., решила.., это ее дух вернулся, чтобы забрать меня. Язнала, что Зельда ненавидит меня, но ведь со дух не мог оставаться тут. Ясильно, очень сильно закричала.., вылетела из дома с криком: «Зельда умерла!Зельда умерла! Зельда умерла!» Соседи.., они вышли и увидели.., увидели менябегущей в разорванной блузке… И еще я кричала: «Зельда умерла!» Луис, может,они и задумались над тем, что я кричала.., а может, просто посмеялись надомной. Может, все, что я делала, было смешно…