Оставались двое: сосед с нижнего этажа Игорь Тихоненко ислучайный прохожий Пригарин. После этого нужно будет падать в ножки Насте, а тои самому генералу Заточному, чтобы раздобыть в архиве суда уголовное дело пообвинению Евгения Досюкова. Посмотреть внимательно, кто еще допрашивался поэтому делу, какие мелькают факты и суждения, которые по той или иной причине невошли в обвинительное заключение. Особое внимание нужно будет уделитьзаключениям экспертов, посмотреть, какие вопросы поставили им следователи и чтоименно было обнаружено в ходе экспертного исследования. Но это все потом, когдаиз архива раздобудут дело, а пока нужно побеседовать с Игорем Тихоненко. Вконце концов, подавляющее большинство свидетелей были не более чемпередатчиками информации: услышали, какие слова говорил Красавчиков,пересказали милиции. А вот сам Красавчиков и Игорь Тихоненко ничьих слов непересказывали, они своими глазами видели хорошо знакомого человека. Но БорисаКрасавчикова теперь уже не спросишь.

Тихоненко оказался жутко подозрительным мужиком, никого невпускающим в квартиру без долгих предварительных переговоров. Визит Стасова вего головенке не укладывался, потому что суд давно состоялся, Досюков сидел вколонии, и какие такие дополнительные беседы нужно по этому поводу вести –совершенно непонятно. В конце концов Владислав разозлился, поднялся этажом вышеи попросил Наталью подойти вместе с ним к квартире Тихоненко.

– Игорь, – громко сказала она, – это я,Наташа, из двести семнадцатой квартиры.

Только после этого недоверчивый Тихоненко соизволил открытьдверь, но огромный, мышиного цвета дог стоял рядом с хозяином и весьманедружелюбно поглядывал на Стасова. Наталью он, по-видимому, знал.

– Игорь, пожалуйста, ответь на вопросы ВладиславаНиколаевича, – попросила она соседа.

– Какие еще вопросы? – недовольно буркнулТихоненко, который оказался невысоким и довольно хлипким на вид мужичком леттридцати двух – тридцати трех. – Чего опять старое ворошить?

– Я наняла частного детектива, – стала объяснятьНаталья, – и хочу доказать, что Женя никакого убийства не совершал. Яуверена, что произошло недоразумение, трагическая ошибка, а в результате зарешеткой оказался невинный человек. Пожалуйста, Игорь, поговори с ВладиславомНиколаевичем. Это нужно в первую очередь для тебя самого.

– Почему? – вздернул кустистые бровиТихоненко. – Мне-то на кой хрен это все нужно?

– Потому что, когда Женя выйдет на свободу, он оченьудивится, узнав, что ты не захотел разговаривать с человеком, который делаетвсе, чтобы его реабилитировать и доказать его невиновность.

Фраза была совершенно бесстыдная в своей прозрачности, какдорогое женское белье. Дескать, уроет тебя Женя в землю по самое естество, еслиузнает, что ты нанятого по его указанию частного детектива послал по далекому,но хорошо всем известному адресу. А если поговоришь с человеком по-хорошему, тоЖеня-то, глядишь, и отблагодарит тебя за то, что помог в трудную минуту. Ведькак знать, может, и вправду не виноват Женя, и оправдают его, и выйдет он насвободу уже совсем скоро, да и узнает, что ты, Тихоненко, человека, посланногоза его освобождение бороться, с собакой встречал и на порог не пускал.

В результате времени на пугливого Тихоненко было потраченомного, а толку – чуть. У Стасова не было никаких сомнений в том, что Игорь,выгуливая глубокой ночью интенсивно гадящую собаку, действительно видел своегососеда Евгения Досюкова. Обознаться он не мог по множеству причин. Во-первых,он на допросах правильно описал одежду, в которой видел в ту ночь Досюкова.Во-вторых, Досюков с ним разговаривал, назвал по имени и упомянул кличку дога.А в-третьих и в главных, Игорь Тихоненко и Евгений Досюков жили в этом доме ужепятнадцать лет и все пятнадцать лет были знакомы. Тихоненко прекрасно знал иродителей Евгения. Им разбогатевший сынок купил новую квартиру, поменьше, чемэта, в которой сам остался, но тоже очень приличную. И при таких условияхобознаться он не мог, поэтому все показания об одежде и о разговоре вообще былиизбыточными.

Эти рассуждения были верны в том случае, если не сомневатьсяв добросовестности Тихоненко и проверять только достоверность его слов, инымисловами – возможность ошибки и заблуждения. Ошибки и заблуждения, каквыяснилось, быть не могло. Но могла быть ложь. Тихоненко не видел в два часаночи Евгения Досюкова, выходящего из дома, и не разговаривал с ним. Ведь никтофакта этого разговора не подтверждает, никаких свидетелей нет. Досюков вообщевсе отрицает, в том числе и то, что выходил в ту ночь из дома. Значит, насамом-то деле показания Игоря ничем не подтверждены и не проверены.Единственная зацепка – одежда. Досюков любил красивую модную одежду и покупалее в больших количествах, превышающих нормальную потребность. Когда у человекаодно пальто, то можно на протяжении сезона смело описывать его, не боясьошибиться. А когда у него столько курток, пальто, пуховиков и дубленок, скольковисит в шкафу у Евгения Досюкова, то случайное попадание становится весьмасомнительным. Тихоненко описал именно ту куртку – короткую, изсветло-коричневой кожи, отделанную белым мехом, с широкими плечами и плотным«манжетом» на талии, – которую описали и другие свидетели и на которой экспертамибыли обнаружены частицы пороха. И время выхода Досюкова из дома он назвалправильно.

– Пес у меня заскулил, стал одеяло стягивать, я понял,что ему опять приспичило, свет включил – ё-моё, без пятнадцати два. Ну, делатьнечего, не мучить же бессловесную скотину, встал я, полусонный, штаны натянул,кроссовки, куртку и поплелся с ним вниз. Только вышел – минуты через три,может, через пять Женька спускается. Стало быть, времени было от без пяти двухдо двух.

От дома Досюкова до ресторана «Лада» по ночным пустым улицамбыло не больше двадцати минут с учетом гололедицы, которая, если принять вовнимание, что стоял декабрь, вполне могла иметь место. Вызов по «ноль два» кресторану «Лада» зарегистрирован в 2.52 ночи. Жизнь показывает, что от моментавыстрела в человека до телефонного звонка в милицию проходит от 5 до 15 минут –в зависимости от количества находящихся поблизости людей. Есть некоеоптимальное число присутствующих, при котором звонок поступает практическисразу же. Если людей мало, не более трех человек, то они тут же дружнобросаются к раненому и пытаются выяснить, что произошло и можно ли ему помочь,и только спустя довольно длительное время кому-нибудь из них приходит в головугениальная мысль позвонить в милицию. Особенно ярко такая ситуация проявляется,если среди присутствующих малочисленных граждан есть близкие потерпевшего,которые при виде случившегося сами начинают падать в обморок или орать благимматом и в результате переключают внимание на себя. Если же народу слишкоммного, то большинство считают, что в милицию уже и так позвонили, а если кто-топытается выяснить, сделано ли это, то ничего толкового добиться не может ивместо того, чтобы плюнуть на все и позвонить самому, начинает у всехспрашивать, вызвали ли милицию.

В момент убийства Бориса Красавчикова народу было немного,но зато один из них был более или менее тренированным охранником, у которогорефлекс «вызвать милицию» был отработан вполне прилично, поэтому можно считать,что роковой выстрел раздался в интервале от 2.45 до 2.50. Если предположить,что Досюков в 2 часа отъехал от дома и примерно в 2.20 подъехал к ночномуресторану, то вполне можно допустить, что ему пришлось ждать целых полчаса,пока появится Красавчиков. Это нормально, тем более что Досюков был хорошознаком с потерпевшим и знал его привычки, в частности, когда примерно он уходитиз ночных ресторанов. Вероятно, Красавчиков имел обыкновение уходить впромежутке от половины третьего до трех, и, кстати, именно этим можетобъясняться тот факт, что разгневанный и кипящий ревностью Евгений не сразупобежал разбираться с обидчиком, а терпеливо ждал до 2 часов ночи. Так вот,если допустить, что Игорь Тихоненко по каким-то неведомым пока соображениямговорит неправду и Евгения Досюкова он в ту ночь на улице не видел, то как онмог так точно «попасть» со временем? Да назови он время чуть более позднее,например, не 2.00, а 2.30, и возникло бы сомнение, как это убийце Досюковуудалось так точно подгадать время своего прибытия к ресторану с моментом, когдаоттуда выходил Красавчиков. А скажи Тихоненко, что это было в 2.45, – ивсе обвинение рушится, как карточный домик. Потому что Досюков за три минутыникак не мог бы доехать до «Лады». Ну ни при каких условиях.