Коротков хмыкнул и исподлобья бросил быстрый взгляд наНастю. Они оба понимали, о чем говорит следователь и на что намекает. Не далеекак три месяца назад Настя допустила совершенно идиотскую оплошность, обнаруживв письменном столе подозреваемого дневник потерпевшей. В стол она полезла,когда никто этого не видел, то есть в нарушение всех правил, процессуальныхнорм и служебных инструкций, и потом пришлось выворачиваться из этого положениякакими-то немыслимыми способами. Но делать замечание Насте КонстантинМихайлович Ольшанский не хотел, поэтому напомнить о необходимости соблюденияпроцедурных правил он решил, выбрав своей мишенью Короткова.

Они вышли из здания городской прокуратуры и сразу жеотправились в ближайший кафетерий. Юра был хронически голоден, а Настя есть нехотела, но зато очень хотела кофе, погорячее и покрепче. Общий вид кафетерия,как снаружи, так и внутри, особого доверия у нее не вызвал, так как сильносмахивал на пирожковую советского периода, когда кофе делали помойным,светло-бежевым, приторно-сладким и наливали из огромных чанов. Настя огляделасьи заметила совсем молоденького паренька, мывшего стаканы в раковине. Бросиввзгляд на ценник и отметив, что «кофе черное» ценится в этом заведении в 1400рублей, она подошла к мальчишке и протянула ему пятитысячную купюру.

– Молодой человек, – сказала она оченьсерьезно, – посмотрите на меня. Я – уставшая, измученная тяжелой работой,больная женщина. Сделайте мне, пожалуйста, чашку человеческого кофе. Всего однучашку, но зато как следует. Как себе. Ладно?

Парнишка сверкнул в ответ белозубой улыбкой, быстрымдвижением вытер руки и сунул купюру в карман.

– В лучшем виде, – бросил он через плечо,устремляясь куда-то в темные глубины общепитовского нутра.

Коротков не был таким капризным, он взял в двух экземплярахнечто, именовавшееся гамбургером, беляш, булочку с повидлом и два стакананапитка, который состоял из концентрата и огромного количества воды. Настястояла рядом с ним, стараясь не смотреть на гамбургеры, при виде которых ееначинало тошнить.

– Ты что, совсем ничего есть не будешь? – удивилсяКоротков. – Не голодная, что ли?

– Нет. Я лучше потерплю, сегодня уже наконец Лешкаприедет, приготовит нормальный ужин.

– Счастливая, – завистливо вздохнул он. –Везет же некоторым с мужьями.

– Выбирать надо не спеша, вот и весь секрет. Я с Лешкойдвадцать лет знакома, а поженились только в этом году. А ты сколько был знакомсо своей Лялькой, когда женился на ней?

– Четыре месяца.

– Вот и ходи теперь голодным, мистер Торопыга.

– Вот и хожу, – уныло кивнул Коротков. –Черт, какую гадость они туда напихали? Есть же невозможно.

– Не ешь. Возьми что-нибудь другое, – посоветовалаНастя, стараясь не расхохотаться.

– Фигушки, уплочено, буду давиться.

К ним подошел посудомоечный мальчуган, неся в рукахсимпатичную белую чашечку на блюдечке. Этот кофе даже выглядел прилично. Настяподнесла чашку к губам и убедилась, что и вкус был вполне на уровне. Она тут жеполезла в кошелек и достала еще одну купюру. Парнишка молча взял деньги и, ничегоне спрашивая, убежал.

– Деньгами швыряешься, миллионерша? – хмыкнулЮра. – Конечно, хорошо быть женой профессора.

– Имей совесть, завистник, – возмутиласьНастя. – Десять тысяч – это моя ежедневная общепитовская норма. Ты что,можешь прокормиться на меньшую сумму в нашем буфете? Я больше ничего не будуесть до самого ужина, черт с ним, зато сейчас я выпью две чашки кофе, откоторого меня не будет мутить и от которого я даже, может быть, получуудовольствие. Давай лучше начнем работу делить. Ты что себе берешь?

– Ася, а давай попробуем не делить, – предложилон.

– А как же? Будешь сам все делать? Или намекаешь, что ядолжна все взять на себя?

– Давай попробуем вместе. Мне сложно с тобой делиться,потому что у меня есть машина, а у тебя нет. Я же все-таки мужчина некоторымобразом. А все задания, которые нам Костя дал, связаны с беготней по городу.Вдвоем-то веселее ездить.

– Врешь ты все, – вздохнула Настя, залпом допиваяпервую чашку кофе. – Говори, какая у тебя корысть.

– Все та же. Маньяк, который охотится за мальчиками.Ничего у нас не выходит, тыкаемся в разные углы, как слепые котята, ни однойниточки нащупать не можем.

– Ладно, ты мне все расскажешь, будем вместедумать, – согласилась она. – Как беляш?

– Ничего, терпимо. Хочешь попробовать?

– Ни за что, – отшатнулась она, при этом на еелице проступил такой неподдельный ужас, что Коротков не выдержал и фыркнул.

Через пятнадцать минут, когда Юра Коротков доел беляш изапил булочку с повидлом двумя стаканами бледно-розового пойла, а Настяприкончила вторую чашку кофе, они сели в машину и поехали собирать материалыдля судебно-психиатрической экспертизы убийцы и его жертвы.

* * *

Владимира Петровича Пригарина оказалось не так-то простозастать дома. Два года назад он вышел на пенсию и вел довольно свободный образжизни, то пропадая целыми неделями на даче, то уезжая на охоту или на рыбалку,то отправляясь в другие города проведать старых друзей. Жена Пригарина,приятная пожилая женщина, встретила Стасова приветливо, словно бы ничуть неудивившись.

– А Владимира Петровича нет, – сообщилаона. – Он уехал в Рязань навестить сестру. Вы по какому вопросу?

Стасов решил использовать момент и получить ответ на вопрос,который его сильно интересовал. Он вкратце объяснил женщине причину своеговизита.

– К сожалению, я вам тут ничем не помогу, –огорченно развела она руками. – Вам придется ждать, когда муж вернется.

– А вы случайно не знаете, почему Владимир Петровичоказался в три часа ночи на улице в том районе? – спросил Стасов. –Что он, собственно говоря, там делал?

Женщина явно смутилась и даже слегка покраснела.

– Мне не очень приятно об этом рассказывать, нопоскольку следователь тоже об этом спрашивал, то… Все равно это записано впротоколе, поэтому что толку скрывать. Поссорились мы. Знаете, как это бывает?Разгорается скандал вечером, перед сном, и мысль о том, что нужно сейчас идтиложиться в одну постель, делается невыносимой. Владимир Петрович пальто вохапку схватил, дверью хлопнул, у друзей, говорит, переночую. А потом-то, когдана улицу вышел, сообразил, что время уже позднее, друзья все спать легли, да инеудобно без предупреждения вваливаться в семейный дом. И возвращаться нехочется, обиделся он на меня, а я, стало быть, на него. Как дети, ей-богу. Воти бродил всю ночь по улицам, не знал, куда приткнуться. Только в семь утрадомой вернулся.

Стасову стало любопытно, из-за чего пожилые люди, прожившиевместе много лет, могут так круто поссориться, чтобы мужчине пришлось на ночьглядя уходить из дома. Но спрашивать он постеснялся. Вот если бы он был следователем– тогда другое дело, тогда он был бы официальным лицом и имел право спрашиватьо чем угодно. А частный детектив – персона какая-то бесправная, если с ним ктои разговаривает, то исключительно в виде большого бесплатного одолжения.