Когда вошла Пруденс, Клара испуганно смотрела на строчки, в шоке прижав ладонь к губам.

— Ты Феннела не видела?

— Нет… Пруденс, ты читала сегодняшнюю газету?

— Нет, не читала, зато читала вчерашнюю, как и позавчерашнюю. И догадываюсь, что там все одно и то же.

— Но я себе и представить не могла, что все может так сложиться.

— А как, по-твоему, должна выглядеть война — что-то вроде чая после обеда?

— Я очень переживаю за Пирса. Я не получила от него ни одной весточки.

— Неужели?

— Должно быть, почта с фронта просто не доходит.

— О, почта работает нормально. Я-то получаю письма от него.

— Ты? — Ошеломленная Клара выронила газету на кофейный столик.

— Да, уже три письма.

— Почему же ты мне ничего не сказала? Я же безумно нервничаю.

— Так ты не спрашивала. К тому же я не знала, что он тебе не пишет.

Клара взволнованно вскочила с дивана.

— Ладно — как он там? Что пишет? С ним все в порядке?

— Ну, он в порядке… насколько может быть в порядке человек, оказавшийся в окопах во время военных действий.

— Можно мне почитать его письма? — В глазах Клары вспыхнула искра надежды.

— Разумеется нет! Это очень личные письма брата к сестре, и они не предназначены для твоих глаз.

Разгневанная и униженная, Клара решительно направилась к выходу.

— Что ж, огромное тебе спасибо!

— Я попрошу его, чтобы он и тебе написал, — бросила ей вслед Пруденс.

Пруденс явилась в офис их семейного адвоката Рори Конуэя в Кастлуэсте.

— Ах, леди Пруденс, я, как всегда, очень рад вас видеть, — церемонно приветствовал он ее. Этот мужчина лет тридцати с небольшим каким-то образом умудрялся выглядеть одновременно и по-мальчишески энергично, и как оторванный от жизни книжный червь.

— Да что вы говорите, — сказала Пруденс, усаживаясь напротив него.

— Есть какие-то известия от лорда Армстронга с фронта?

— Да, он по-прежнему продолжает сражаться. Собственно говоря, именно поэтому я и хотела встретиться с вами, Конуэй.

— Правда?

— Эта война, похоже, оказывается гораздо более масштабной, чем представлялось вначале. Кто знает, к чему она может привести? Я хотела бы знать, что будет в том случае, если моего брата убьют.

Любезная улыбка мгновенно слетела с губ адвоката.

— Убьют?

— Давайте рассуждать прагматично, Конуэй, как это всегда делала я. Меня интересует, что будет с поместьем и со всем остальным в самом худшем случае из всех возможных.

Конуэя всегда удивляло, что Пруденс упорно продолжает называть их недвижимость поместьем, хотя в результате принятия правительством нескольких законов о землевладении сейчас она была урезана фактически до размеров фермы.

— Ну… хммм… — Конуэй облокотился о стол и положил руки перед собой, сплетя пальцы. — Лорд Армстронг не составил завещания.

— Это мне известно.

— При отсутствии завещания, в соответствии с обычаем первородства, титул, поместье и деньги должны перейти к ближайшему родственнику мужского пола из числа ваших кузенов в Лондоне и Дублине.

— У моих лондонских кузенов и так предостаточно титулов, а у дублинских — предостаточно денег. Если Пирса убьют, оставьте все это мне, я сумею этим распорядиться, а они не посмеют мне перечить. Но, если бы у жены моего брата был от него сын, тогда все перешло бы к нему, так?

— Разумеется. Кстати, я несколько раз встречал Клару — она совершенно очаровательная женщина.

— Я еще не видела ни одного мужчины, который считал бы по-другому. Но что насчет меня, мистер Конуэй, что достанется мне?

— Ах, это, так сказать, «нейтральная полоса», если использовать не вполне уместный термин, применяемый для обозначения земли между окопами немцев и союзников.

— Я так и думала… Мистер Конуэй, я бы хотела, чтобы вы подготовили проект документов на развод.

Лицо адвоката вытянулось.

— Документов на развод? На чей развод, собственно?

— Развод моего брата и его жены.

Конуэй растерялся.

— Но лорд Армстронг не давал мне никаких инструкций насчет своего развода.

— Эти инструкции даю вам сейчас я.

— Но почему он не написал непосредственно мне?

— Может быть, письмо просто еще не успело дойти с фронта? — сказала Пруденс, не сводя с него своего стального взгляда.

Конуэй опустил глаза. Он не собирался бросать вызов Пруденс Армстронг.

— А… а леди Армстронг уже знает о приближающемся разводе? — наконец спросил он.

— Еще нет, и пока что все это, разумеется, должно оставаться в тайне. Я уверена, что могу положиться на ваше абсолютное благоразумие. Не знаю, зачем мой брат женился на Кларе, но совершенно ясно, что произошло это не по любви. И я думаю, чем быстрее мы от нее избавимся, тем лучше. Потому что потом появится этот новый парламент в Дублине, и первое, что тогда сделает вся ваша братия, это отменит разводы. Тогда уж нам не отделаться от нее никогда.

Конуэй в замешательстве отрицательно замотал головой.

— Предоставьте все мне, Конуэй, и я все улажу. Когда мы уберем с нашего пути Клару, думаю, Пирсу будет очень важно оставить завещание на меня как на наследницу поместья, как того хотели наши родители.

Конуэй откинулся на спинку стула:

— Я буду ждать ваших инструкций.

Пруденс встала и кивнула ему.

— Спасибо, и доброго вам дня, мистер Конуэй. — Повернувшись, она направилась к выходу. Конуэй ей нравился. «Он всегда проявляет должное уважение к нам, Армстронгам, поскольку считает большой привилегией иметь среди своих клиентов настоящих аристократов», — подумала она.

56

Клара каждое утро с нетерпением ждала почту и лихорадочно перебирала корреспонденцию в надежде найти письмо от Пирса для нее. Но таких писем не было, хотя письма для Пруденс приходили регулярно. Клара брала их в руки и растерянно стояла в холле, вглядываясь в почерк мужа.

— Ах, это мне? — обычно говорила Пруденс, выхватывая конверт из ее пальцев и обмахиваясь им, как веером. — Прочту его потом как-нибудь.

Она перекладывала его письмо на резной боковой столик, стоявший под зеркалом. Частенько она оставляла его там на несколько дней, умышленно дразня Клару. Сама же Пруденс воспринимала письма от Пирса как нечто само собой разумеющееся.

Клара послушалась совета бабушки и написала семьям друзей, которые ушли на фронт, с просьбой прислать ей их почтовые координаты. Получив быстрый ответ, она написала всем своим друзьям-мужчинам. Это были легкие письма, жизнерадостные и с юмором — она спрашивала, как они себя чувствуют, передавала приветы, говорила, что думает о них и искренне надеется, что они уберегут себя. На то, что кто-то ответит, она особо не рассчитывала. Они воевали, а Клара Чартер была для них всего лишь далеким воспоминанием о девушке, которая когда-то флиртовала с ними на вечеринках. Если Пирс не может найти время, чтобы написать ей, то что уж говорить об этих людях. Поэтому, когда к ней стали приходить ответы, она была изумлена.