до беспамятства. И смерть не берет. И люди им знатные интересуются! Всего не перечесть…

– Это ты?! – глаза Архипа округлились. – Ты…

– Да, это я, ты не ошибся, – продолжил за него Анжели. – Никита Минеевич Караваев. Не веришь мне, спроси у государя.

– Истинно, он это, – кивнул, подтверждая, Пугачёв.

– Да я… – Архип не находил слов.

– Государь, – обратился Анжели к Пугачёву, – отдохнуть бы всем надо. Спозаранку забот много появится. А за Архипа не беспокойся, Пётр Фёдорович. Он со мной заночует. Утром лично к тебе подведу и в бою за ним пригляжу, не «сумлевайся»!

* * *

В просторном шатре было уютно. Анжели указал на пустующую постель и холодно сказал:

– Спать будешь здесь, Архип. Не скажу, что я рад был тебя увидеть, но пути Господни неисповедимы!

– Как ты оказался здесь, среди мятежников? – спросил Архип, раздеваясь и укладываясь под одеяло.

– Этого тебе знать ни к чему, – делая то же самое, неохотно ответил француз. – Слепой случай свёл нас в этом логове, и я умираю от желания узнать, как ты здесь очутился.

– А то ты не ведаешь, – с горечью ухмыльнулся Архип. – Будя дурочку валять. Я не сумлеваюсь, что ты и казнью моей успел насладиться. Только вот не обессудь, что жив остался!

Анжели задул свечу и забрался под одеяло.

– Только не вздумай ночью напасть на меня, – предупредил он зевая. – Я всегда сплю и бодрствую одновременно, а палец мой всегда на курке пистолета!

– Я не вор и не разбойник, – прозвучал в темноте ответ Архипа. – А вот ты… Я не ведаю, кто ты, француз. Только доподлинно мне известно, что лихоимец и злодей!

– И откуда тебе это известно?

– Душа стонет, когда тебя вижу. А сейчас и вовсе её воротит только потому, что кров с тобою делить приходится.

– Слушай, Архип, брось трепаться, – усмехнулся Анжели. – Чертовка хуже меня, а ты с ней постель делил. Кстати, а ты её давно не видел?

– Век бы её не зрить, – вздохнул Архип как-то обречённо. – Она мне жизнь испохабила. Когда с усадьбы Артемьевых ушёл, и думать об ней позабыл. А она и здеся меня сыскала. Дочкой привлечь к себе хотела, да не вышло. Только вот дочку жалко. Во грехе рождена и… на меня похожая!

– Не ломай голову, казак, – сказал заинтригованный Анжели, поворачиваясь на бок, – не твоя дочь та девочка.

– Не моя?

– Нет.

– А чья тогда?

– Графа Артемьева.

– Михаила Прокофьевича?

– Нет, его брата, Александра.

– Ух ты, от него понесла?

– Нет, она у него девочку украла.

– Украла? Но для чего?

– Потому, что на тебя Машенька похожа.

– На меня? Но почему?

– Может быть, случайность, а может… Мне бы и самому знать это очень хотелось!

Они замолчали, и несколько минут думали каждый о своём.

– Почто всё это Чертовка затеяла? – спросил Архип, обращая свой вопрос в темноту и не зная, спит ли француз или всё ещё бодрствует.

– Привязать девочкой тебя к себе хотела, – ответил ровным голосом Анжели.

– Ишь ты. Но для чего?

– Любит она тебя, дурака. И похоже, очень сильно! – Анжели ухмыльнулся. – Бывает же такое! Злобная, лживая, порочная паскуда – и такая любовь! Как может быть, что поганая душонка может таить в себе еще возвышенные чувства?!

– Уж лучше бы их не было, чувств этих, – выдохнул уже в который раз Архип. – Жалко мне её. Но ничего не могу с собою поделать. Что ты француз, что Чертовка, будто оборотни оба. Снаружи господа как господа, а снутри…

Анжели неожиданно громко и весело рассмеялся.

– Это мы-то оборотни? – воскликнул он. – А кто тогда ты? Вурдалак? Мы с Чертовкой, как и все, смертны. А ты? Три раза вешали и жив остался? Так кто ты? Святой или нечистый? А может, батюшке царю совет дать, чтобы башку твою срубили или кол осиновый в сердце забили? Кажется, так у вас с вурдалаками на Руси расправляются?

– Я и сам не ведаю, кто я, – присев на постели, сказал Архип. – Будто без родителей на свет божий появился. Одни только беды по пятам за мною ходят. И просвету не видать нисколечко…

– Не прикидывайся бедной овечкой, – перевалившись на другой бок, ухмыльнулся Анжели. – За тобой не беды, а бабы по пятам ходят! Да какие бабы! Красавицы и дворянки! А смерть… А может, ты и бессмертен, Архипушка? А почему нет? Я своими глазами видел, что и смерть тебя забирать не торопится? Даже «государь» это заприметил и приблизил тебя к себе, словно оберег на шею свою повесил!

– Тебя послухать, аж жуть берёт, – отозвался Архип на едкие реплики француза. – Будто не человек я, а сам Сатана из ада кромешного. Давай лучше спать-почивать. Спросишь чего, не серчай, не отвечу!

– Спи, почивай, Архипушка, – прошептал Анжели, устраиваясь поудобнее и закрывая глаза. – Я присмотрю за тобой, Господом клянусь. А уж смертен ты или нет, попозже выясню. И в этом тоже Господом клянусь!

Глава 22

Грозная весть о подступившем к стенам города войске бунтовщиков всполошила весь Оренбург в ранний предрассветный час. Она как громом поразила горожан. Люди были в растерянности. Они не надеялись на надёжность укреплений Оренбурга, слабо верили в боеспособность гарнизона и в самого губернатора Рейнсдорпа. Горожане надеялись только на то, что войско бунтовщиков не настолько сильно, чтобы Пугачёв отважился напасть на город. Но теперь всем стало ясно, что самозванец медлил, чтобы получше подготовиться для нападения, собраться с силами и лишь после того обрушиться на Оренбург. Хорошо ещё, что по настоянию офицеров штаба караулы выставляли за городскими стенами.

Казачий урядник из Георгиевской слободы Прокоп Фролов в ту ночь как раз дежурил у городских стен. С наступлением рассвета он услышал какие-то звуки. Он толкнул дремавшего в седле Ивана Морозова:

– Ивашка, хорош дрыхнуть. Ты только послухай.

– А? Что? – Морозов открыл глаза и сладко зевнул. – Чего толкаешься? Айда лучше…

– Кажись, войско к городу движется, – привстав в стременах, осмотрелся Фролов. – Ещё не видать, но слышно!

– Ишь ты! – встрепенулся Морозов. – Айда быстрее отсюда. Ежели нас словят…

Не успели они подскакать к городским воротам и поднять на ноги полусонный караул, как показалось и само войско. Сомнений больше не оставалось. И как они могли думать, что беда обойдёт Оренбург стороной?

Услышав страшную весть, граф Артемьев сохранил хладнокровие и самообладание. Как только Демьян доложил ему о случившемся, Александр Прокофьевич не спеша оделся.

– Барин, что делать-то будем? – спросил Демьян. – Войск у смутьяна, говорят, видимо-невидимо?

Словно не слыша его, граф пошёл будить своих «квартирантов» – сакмарских казаков. Но те уже не спали.