– Я вижу, милая Жаклин, тебе не совсем приятна наша встреча. Но что же делать! Я не напрашивался. А за моё спасение большое спасибо! Признаться, я не ожидал от тебя такой невероятной изворотливости!

– Только не надейся, что я спасла тебя из-за признательности, – сухо ответила Жаклин.

– Я не настолько глуп, чтобы надеяться на это. Ты спасла меня из-за моих денег. И я разочаруюсь, если моя догадка не верна.

– Ты как всегда проницателен и догадлив, Садык, – согласилась Жаклин. – За тобой долг. И я рассчитываю на половину твоего золота! Это будет справедливо, верно?

– Душа моя, – сказал Нага, – ты так добра ко мне, что, я думаю, ты не обидишься, если я откажусь делиться вовсе?

– Не делиться?! Какой вздор! Нет, ты отдашь мне ровно половину! Иначе…

– Тогда мы немедленно уходим отсюда. Только ты получишь не половину, а четверть!

– Вздор! И думать не смей, негодяй! Ты мне задолжал даже больше, чем я требую! Да, и что тебе, собственно, так жадничать? Только одного мешка из двух имеющихся тебе хватит на десяток жизней. В чём дело?

– Ни в чём. Просто я подумал, что деньги мои и их делить вправе только я один, как наследник!

– Ну конечно, было бы гораздо приятнее, гораздо разумнее оставить себе всё! Но я не позволю тебе сделать это.

Жаклин говорила ровно и спокойно. Но ей это давалось слишком тяжело. Она придумывала сотни планов завладеть золотом Наги, которое не давало ей покоя, и сотни планов своего спасения.

Жаклин переменила тактику не потому, что раскаялась в прежнем своём поведении, а потому, что, по её мнению, теперь это было небезопасно. Она взяла верх над Садыком и сочла необходимым подчеркнуть, что пока ей не перечат, пока он не огрызается и не мешает диктовать себе условия, она не будет давить на него. Где этому любителю наркотического дурмана тягаться с ней! Ведь она могла не только давить на него, она могла… она могла отравить его порошком, наструганным с «чёртового пальца», который передал ей узник-азиат в яме у сабарманов и который она всё ещё хранила при себе. Но она сохранит ему жизнь, если он поделится с ней золотом по-честному. Если же нет… Впрочем, жажда завладеть деньгами Садыка была настолько мучительной, что дух мщения в ней угас и затаился.

Как только Нага расслабился, придя к какому-то мнению, она продолжила:

– Надеюсь, мы обсудим наши планы мирно.

– Давай обсудим, – сдался или сделал вид, что сдался Нага. – Пусть будет по-твоему. Одна сумка с золотом твоя. Чёрт возьми, ведь ты же всё-таки спасла мою жизнь! А это стоит такой значительной благодарности!

Жаклин пришла в восторг.

– Ничего так меня не радует, как здравомыслие! – воскликнула она возбуждённо и подумала: «А теперь я поразмышляю, как всё оставить себе, а с тобой…»

После чего, наговорив кучу комплиментов Садыку, дабы усыпить его недоверие, она перешла к делу.

– Почти всё войско бунтовщиков ушло к Оренбургу вместе с Пугачёвым, – сказала она.

– Наслышан и я об этом, – ответил Нага заинтересованно. – Ну и что с того? Казаков в слободе вполне достаточно, чтобы изловить нас в степи, и если не убить сразу, то вернуть обратно.

– Завтра ночью мы бежим отсюда в Самару, Садык, – продолжила с заметным нажимом Жаклин. – Наш побег едва ли будет скоро обнаружен. Да и никто не будет разыскивать нас в том направлении.

– Мысль правильная, дорогая моя Чертовка! – расхохотался в сенях Анжели и тут же распахнулась дверь.

– Не может быть! – Жаклин едва не лишилась чувств от такой неожиданности.

Увидев вошедшего француза, она подпрыгнула на табурете и, побелев как снег, прошептала:

– Ещё его не хватало на мою бедную голову. О Господи!

* * *

– Я вижу, вы меня узнали, господа негодяи! – хохоча, воскликнул Анжели, входя в избу. – Вы хотя бы заперлись изнутри, затевая в самом логове бунтовщиков побег из плена!

Такое неожиданное появление француза вдруг лишило Жаклин дара речи и как удар молнии швырнуло её об угол печи. Она увидела Анжели! Нет, не Анжели! Это было какое-то сатанинское наваждение. Не коварный и хитрый француз, а скорее сам властелин ада появился вдруг в избе и не отрывал от Жаклин неподвижного горящего взгляда, словно решив испепелить её на месте.

Она ждала, что сейчас он выхватит пистолет или саблю и поразит её на месте. Но Анжели перевёл взгляд на приросшего к табурету Наге:

– Мне надо серьёзно с вами поговорить, господа заговорщики! Я всё равно хотел это сделать сегодня, в крайнем случае завтра. Но раз вы оба передо мной, без лишних ушей… – И он снова повернулся к дрожавшей от страха Жаклин.

Тревога, страх и растерянность сменились смертельным ужасом. Для этого Жаклин достаточно было лишь снова встретиться с ним взглядом и услышать его голос. Лицо у Анжели стало хмурое, сердитое и злобное. Тогда она, едва дыша, спросила:

– Ты, кажется, появился здесь, чтобы сообщить мне что-то нехорошее?

– Да, нехорошее! Я вижу, что вселяю ужас в твою грязную душонку, – без тени улыбки на лице ответил он. – Но обещаю, что раздавлю вас, как клопов, если не последуете моему пока ещё «доброму» совету!

Нага облизнул пересохшие губы. У него был вид побитой собаки, на которую вот-вот снова обрушится палка хозяина. Видя француза, которого он всегда ненавидел и боялся, Нага не смог удержаться от жалобного восклицания:

– О Аллах всемогущий, спаси и помилуй!

Анжели снова метнул в его сторону страшный взгляд и громким, резким и злобным голосом гаркнул:

– Успокойте нервы, подонки! А если кому хочется поплакаться– пожалуйста! Рыдайте в полную меру, да ещё можете с добавкой!

Если судить о людях по их поведению, то Нага оказался смельчаком. Внутренне борясь со страхом, он вдруг заговорил обычным голосом слуги, приниженным и покорным, но тон у него был вполне решительный.

– Не сомневайтесь, месье Анжели! Мы знаем, что значит жить на свете!

Жаклин всё ещё находилась в оцепенении. Её голову точно сдавливал стальной обруч. Подобное ощущение она испытывала очень редко. Женщина дрожала всем телом.

– Всё, моё терпение лопнуло! – нахмурил брови Анжели. – Я не чёрт из ада и не бес из омута! Но не скрою, мне приятно наблюдать ваши перепуганные рожи!

– Месье Анжели, – залебезил Нага, – мы не столько напуганы, сколько ошарашены вашим таким неожиданным появлением в этой слободе. И на пленного вы не похожи? Скорее…

– Да, я похож на казака и в лагере мятежников по своей воле, – продолжил за него Анжели. – И зовут теперь меня не так, как нарекла мамочка в