против потерпевшего в России сокрушительное поражение Наполеона. По условиям Парижского мирного договора и решениям Венского конгресса Пруссия, получившая Рейнско-Вестфальскую область, значительно усилила свои позиции в Германском союзе. Что же касается Австрии, то центр ее интересов все более смещался на Балканы, на Юго-Восток Европы.

Свежие ветры Сены

В последней трети XVIII в. политическая атмосфера в Европе становилась все более напряженной. Повсеместные сельские и городские волнения быстро подавлялись властями, но нагнетали атмосферу тревоги и беспокойства. Волнения прошлых лет были вызваны прежде всего неурожаями и ростом цен на продовольствие. Однако само устройство государства и общества под сомнение не ставилось. Теперь положение изменилось. Под влиянием Просвещения утратили свой былой авторитет божественная милость и «старое доброе право». У людей росла уверенность в том, что они сами могут устроить свое счастье не на небесах, а на земле, опираясь на законы разума и природы. Завораживающим для Европы стал пример Америки, где колонисты поднялись на борьбу против тирании Британской короны. А в июне 1789 г. из Парижа пришло ошеломляющее известие: третье сословие Генеральных штатов объявило себя единственным представителем французского народа и начало разработку конституции на основе принципа народного суверенитета и прав каждого человека[86].

Просвещенными представителями немецкого общества Французская революция была воспринята первоначально как «духовная революция», «революция идей». Первые известия о ней вызвали широкий отклик в немецком обществе. Ее бурно приветствовали прогрессивная интеллигенция и передовая молодежь. Историк И. Мюллер назвал день взятия Бастилии «прекраснейшим днем, какой только видело человечество». Великий философ И. Кант отозвался о революции как о торжестве разума, И. Г. Фихте написал брошюру, где защищал идею революции и доказывал правомерность коренного преобразования политических форм государства на основе «общественного договора» в духе Руссо.

Наиболее известные поэты и философы — Клопшток, Шиллер, Кант, Фихте, Гегель рассматривали Французскую революцию как начало эпохи, в которой человечество окончательно победит бесправие, тиранию и угнетение. С прекрасным восходом солнца сравнивал ее Гегель, с праздником для «всех существ, наделенных разумом». Наибольшее влияние революции испытали германские земли по левому берегу Рейна. Здесь возник такой феномен, как немецкий якобинизм, оставшийся, однако, маргинальным явлением.

Однако, поскольку революция во Франции приобретала характер безудержного террора и кровавой гражданской войны, многие представители немецкой интеллигенции изменили отношение к ней. Гердер, который страстно защищал Французскую революции в 1789 г., спустя три года писал, что он не знает ничего более отвратительного, чем «безумный народ с его безумной властью», и что единственным результатом революции во Франции является «ужасающий беспорядок». Шиллер после казни Людовика XVI назвал Францию страной, где правит «закон гильотины», а французских революционеров — «жалкими живодерами». Только горстка радикально настроенной интеллигенции — немецкие якобинцы — проявляла определенное понимание необходимости террора. Но и среди них не было никого, кто связывал бы будущее Германии с революцией по французскому образцу. Даже лидер немецких якобинцев, руководитель «Общества друзей свободы и равенства» в Майнце Георг Форстер (1754–1794), который входил в состав сформированного французами в 1792 г. временного правительства Майнцской республики, считал, что в Германии на повестке дня стоит не революция, а по-немецки медленные и последовательные преобразования.

Революции в Германии не произошло. Не было «немецкой» реакции на Французскую революцию. Имело, правда, место множество отдельных выступлений различных социальных групп[87]. Пример Франции укрепил представление о том, что политические перемены в немецких государствах лучше осуществлять посредством тщательно продуманных реформ, что предоставлению прав и свобод должен предшествовать общий процесс воспитания граждан. Как тонко заметил в июле 1793 г. Шиллер: «Следует начать с того, чтобы подготовить граждан к конституции, прежде чем давать им конституцию»[88].

Тем не менее был этап, когда буржуазно-демократическое движение в Западной Германии переживало заметный подъем. В августе 1789 г. в пограничных с Францией Бадене и Вюртемберге начались крестьянские выступления. Крестьяне Нассау и Гессен Касселя потребовали сократить подати и барщину. Осенью 1789 г. в Кёльне, Майнце, Трире и других рейнских городах прошла волна демонстраций и волнений. В августе 1790 г. в Саксонии вспыхнуло стихийное крестьянское восстание, подавленное с большим трудом. В 1782–1793 гг. почти вся Силезия была охвачена пламенем восстания крестьян и ткачей. Лишь стянув в Силезию крупные воинские силы, правительство Пруссии смогло разгромить повстанцев.

Подъем народного движения и активность оппозиционных кругов встревожили правителей немецких государств. Была усилена почтовая цензура для выявления революционных настроений и запрещен ввоз печатных изданий из Франции. Еще большую ненависть немецких феодалов вызвали декреты французского Учредительного собрания, отменившие феодальные привилегии во Франции, в том числе и во владениях немецких князей в Бургундии, Лотарингии и Эльзасе. Революционная Франция становилась грозной опасностью для немецкого феодализма.

Кровавый якобинский террор 1793–1794 гг., первые в современной истории массовые убийства во имя свободы и справедливости, в Германии был воспринят как катастрофа разума. Среди немецкой интеллигенции преобладает настроение бегства от политики в мир душевных переживаний, в романтические грезы о прекрасном идеале; а Европа тем временем стремительно падала в пропасть войн и революций.

Майнцская коммуна

Обеспокоенные развитием событий во Франции прусский король Фридрих Вильгельм II и император Леопольд II в августе 1791 г. встретились в замке Пильниц под Дрезденом и опубликовали обращенную к странам Европы декларацию о подготовке в случае необходимости вторжения во Францию. В апреле 1792 г. началась война революционной Франции против коалиции европейских государств. Жирондисты в Париже были уверены в слабости Габсбургов и не верили в возможность союза Австрии и Пруссии, который, тем не менее, состоялся. Руководители коалиции, напротив, считали свои армии непобедимыми и рассчитывали одним ударом покончить с восставшим парижским сбродом. В августе вторгнувшиеся во Францию австро-прусские армии развернули наступление на Париж. Однако 20 сентября в сражении при Вальми французская армия после оглушительной канонады нанесла уверенным в успехе интервентам поражение, а затем вступила в пределы Германии.

Это вызвало новый всплеск народного движения на немецкой земле. 21 октября 1792 г. французы заняли Майнц — один центров промышленно развитой Рейнской области. Радикально-демократическое крыло буржуазной интеллигенции образовало клуб «Общество друзей свободы и равенства» и созвало Немецко-рейнское Национальное собрание. Оно издало декрет о низложении светских и духовных правителей и провозгласило Майнц с прилегающими к нему территориями республикой. Ее руководителями стали известные демократы, немецкие якобинцы А. Гофман и Г. Форстер. Народные массы Майнца с энтузиазмом встретили декрет парижского Конвента о ликвидации на всех занятых французами территориях крепостной зависимости, феодальных повинностей, сословных привилегий. Однако вскоре немецкие крестьяне стали проявлять недовольство реквизициями продуктов и фуража для французской армии, превратившейся в их глазах из освободителя в оккупанта. В такой